Крах «Грозы Вселенной» в Дагестане

Сотавов Надырпаша Алыпкачевич

Петербургский кабинет, обеспокоенный возможностью заключения отдельного ирано-турецкого договора против России, ускорил переговоры с Надиром. Русское правительство всячески пыталось препятствовать сближению этих держав, обещая помощь Надиру в борьбе с османами. Согласно новой инструкции правительства российские дипломаты должны были установить близкие сношения с Надиром «для сильнейшего действования против Порты, по действительном со стороны России вспоможении». [399] Для ускорения переговоров и заключения договора с Надиром в качестве полномочного министра в Иран направили князя В. Д. Голицына.

399

АКАК, т. 2. Добавление к 1 тому. Тифлис, 1886. С. 1095.

Одновременно предпринимались меры для упрочения положения России на Кавказе. Через находившихся в Дагестане военачальников правительство дало

знать о возможности восстановления прежних взаимоотношений уцмию Ахмед-хану и другим владетелям, причастным к походу Фетхи-Гирея на стороне крымцев. Оно также обращалось к местным старшинам, призывая их оставаться в российском подданстве. Результаты этих мер не замедлили сказаться. Как доносил Еропкин в начале 1734 г., уцмий Ахмед-хан «во усмирение приходить начал», так как «все ево подвластные за великое понесенное себе разорение на него» роптали и из «оных ево подвластных несколько ушед от него Усмея в верное Е. И. В. подданство пришли». [400]

400

АВПРИ, ф. 89: Сношения России с Турцией, оп. 89/1, 1734, д. 9, л. 27.

Не меньшую активность в отношении Ирана проявляла Порта, затевая сложную дипломатическую комбинацию. В рескрипте Голицыну от 13 февраля 1734 г. сообщалось, что к Надиру отправлен специальный курьер с предложением уступить ему Тебриз, Ереван и Гянджу, сохранив за Портой Грузию и Ширван, а если же Надир на это не согласится, «то и все возвратить ему обещать, дабы тем ево Тахмас-Кулы-хана усыпить, и от предвосприятия дальнейших действий против себя удержать, пока их турские войска тамо зберутся». [401] В связи с этим Голицыну предлагалось довести до Надира тайные замыслы турецкого двора и подталкивать его на активные действия против Турции, внушая ему, что, если он это сделает сейчас, то не только сможет «все от Персии взятые турками провинции возвратить, но и еще и от них получит к вечной себе и всего персидского государства славе». [402]

401

АФПРИ, ф. 87: Сношения России с Персией, оп. 77/1, 1734, д.5, л. 4.

402

Там же, л. 4 с об.

Однако русское правительство, опасаясь заключения сепаратного ирано-турецкого договора, шло перед Надиром на неоправданные уступки. Иранскому послу в Петербурге Хулефе Мирзе Касиму было объявлено о готовности Петербурга возвратить Ирану все прикаспийские провинции в случае гарантии их от захвата Турцией. В специальном рескрипте Голицыну предлагалось сообщить Надиру о готовности России оказать помощь Ирану, добившись для этого специальной аудиенции.

Тем не менее на первой же встрече с Надиром 20 мая 1734 г. Голицын убедился в бесплодности уступчивой политики петербургского двора. Надир заявил русскому послу, что отказывается от помощи России и намерен заключить договор с Турцией, если российское правительство немедленно не возвратит прикаспийские провинции Азербайджана и Дербент сверх условий Рештского договора. [403]

403

Соловьев С. М. История России. Кн. X, т. 20. С. 396–397.

Неуступчивость Надира относительно российских предложений объяснялась паникой, царящей в правящих кругах Стамбула. В мае 1734 г. Надир нанес новое поражение турецкой армии под Ереваном. Вслед за этим под влиянием Англии и Франции султан Махмуд решил ратифицировать ирано-турецкий договор 1733 г., подписанный Ахмед-пашой под Багдадом. Этот договор, предусматривающий возвращение Ирану территорий, захваченных османами, в том числе на Кавказе, настроил Надира против России, дав ему повод требовать того же от петербургского двора. Ратифицировав этот договор 15 июля, султан добился заметного обострения российско-иранских противоречий. Пользуясь нерешительностью петербургского двора и фактической капитуляцией Порты, Надир решил создать постоянно действующий кавказский плацдарм для борьбы против России и Османской империи. [404]

404

Минорский Вл. Тарихч-е Надершах. С. 41; Мохтадар Г. X. Набардхое бозорг-е Надершах. С. 44–45.

Военно-политическая обстановка в Дагестане и Закавказье резко обострилась, особенно после того, как в августе 1734 г. Надир обратился к кавказским владетелям с требованием «немедленно очистить территории, находящиеся под их управлением». [405] Для принятия кавказских земель, находившихся под властью османов или их ставленников, были назначены специальные уполномоченные – беглербеки.

Так, для принятия Ширвана от Сурхая был назначен астаринский владетель Муса-хан. Сообщая об этом своему правительству, Голицын писал, что «ежели ж Сурхай противиться станет, о том будут писать Тахмас-Кулы-хану… а добровольной отдачи оного города… Сурхаем не надеются». [406]

405

Бакиханов А. А. О походах шах-Надира в Дагестан // Кавказ, 1845, N 17. С. 68

406

АВПРИ, ф. 77: Сношения России с Персией, оп. 77/1, 1734, д. 7, л. 40.

С этого времени вплоть до своей смерти Надир придавал огромное значение созданию кавказского плацдарма, обеспечивающего верховенство в этом регионе. Военно-стратегическое положение Дагестана как опорной базы на побережье Каспия должно было способствовать решению этой задачи. Над Дагестаном снова нависла угроза порабощения иранскими завоевателями. Многие местные владетели и старшины своевременно почувствовали эту угрозу, что сказалось на их внешнеполитических позициях. «В прибытие моем в Дербент, – сообщал Левашов в одном из донесений, – куралинцы, которые пребывали в бунте, в подданство Е. И. В. пришли, и присягою обязались, и Усмей о приеме его в подданство присылать начал». [407] Внимательно присматриваясь к позиции Сурхая, он также отмечал, что в отношении к России «от него Сурхая явных ссор не является». [408]

407

АВПРИ, ф. 89: Сношения России с Турцией, оп. 89/1, 1734, д. 9, л. 60

408

Там же, д. 33, л. 43 об.

Однако в столь ответственный момент среди дагестанских владетелей не было единства. Пользуясь этим, Надир старался склонить их на свою сторону, подтолкнуть на выступление против России. Прибыв в августе 1734 г. с крупными силами на Куру, он отправил специального курьера «к разным горским владельцам… Усьмею, Шамхальскому сыну и другим с указом, чтоб оные все готовились, ежели по трех месяцев (якоб положенного между нами сроку), – доносил Голицын, – с российской стороны завоеванные городы в персицкую возвращены не будут, то соединяться с ним Тахмас ханом и отбирать их силою». [409]

409

АВПРИ, ф. 77: Сношения России с Персией, оп. 77/1, 1734, д. 7, ч. 2, л. 573.

Но Надиру не удалось добиться этой цели: дагестанские владетели не выступили против России. Аварский правитель Умма-хан закрыл границы со стороны Грузии, запретив своим подданным всякие сношения с иранцами. Уцмий Ахмед-хан отправил для переговоров с Надиром курьеров, не выразив ясно своей позиции. Сын Адиль-Гирея Хасбулат явился для свидания с ним на Куру. Но остальные кумыкские князья, а также табасаранские владельцы майсум и кадий сохранили верность России.

Что касается Сурхая, то он не только не принял предложение Надира, а открыто выступил против капитулянтской политики Порты и захватнических устремлений иранских завоевателей в Дагестане. Будучи еще на Куре, Надир направил к Сурхаю одного из нукеров астаринского владетеля Муса-хана с предложением сдать Шемаху, ссылаясь на то, что султан Махмуд (согласно подписанному Ахмед-пашой под Багдадом договору 1733 г.) разослал всем свои командующим «хатт-и-шерифы» немедленно вернуть Ирану территории, отторгнутые у него османами на Кавказе. Сурхай не только не подчинился этому указу, но убил иранского посла, а османам и Надиру ответил: «Мечами лезгинских (дагестанских. – Н. С.) львов мы завоевали Ширван. Какое право имеет Ахмед из Багдада или кто-либо еще вмешиваться в наши дела?». [410]

410

Астрабади М. М. Джахонгоша-е Надири. Техран, 1341/1962. С. 233; Hammer fon Joseph Geschichte des Ocmanischen Reiches Pest, 1831. Bd. 7. S. 458.

Учитывая значение Ширвана, политический вес Сурхая на Кавказе и его непримиримую позицию, Надир решил подчинить сначала его своей власти. Ввиду надвигавшейся угрозы Сурхай старался выиграть время, выяснить позицию России и подготовиться к предстоящей борьбе. С этой целью он направил курьеров в Святой Крест для «разведования и присмотру», распустив в Шемахе слух, что намерен принять уполномоченного «с персицкой стороны посланника не в меру ласково и в довольстве содержать». [411]

411

АВПРИ, ф. 89: Сношения России с Турцией, on. 89/1,1734, д. 33, л. 43.