Крах конного блицкрига. Кавалерия в Первой мировой войне
Шрифт:
Бесспорно, что в позиционной войне главную роль играет артиллерия — тактика огневого боя. Процитируем вновь эмигранта и яростного недоброжелателя генерала Брусилова: «Но «берейтор» остался при своей вере в победоносную конницу и при своем кавалерийском пренебрежении к огню, к артиллерии. Корнет и ротмистр должны доверять сабле, полковник и генерал кавалерийские могут мечтать о «шоке», то есть о столкновении их конного строя с вражеским конным строем, но главнокомандующий фронта, составленного главным образом из пехоты и артиллерии, должен думать по-пехотному и по-артиллерийски, а не по-кавалерийски. Брусилов же думал как конник, и это была ошибка, из-за которой Луцк-Черновицкая победа оказалась разительной, но решительной, завершающей войну не стала» [332] . Иными словами, Е.Э. Месснер показывает, что А.А. Брусилов прежде всего рассчитывал на успех конного удара по еще не сломленной обороне противника. Жаль, что Месснер
332
Хочешь мира, победи мятежевойну! Творческое наследие Е.Э. Месснера. М, 2005. С. 527.
Зададим еще один вопрос: а разве могла конная масса прорваться в тыл немцев севернее Ковеля, если на этом участке не было предварительного пехотного прорыва? Конница не может самостоятельно прорвать укрепленный фронт в отрыве от основных сил пехоты. Кавалерия есть средство для развитияпрорыва, но никак не для его свершения,что есть задача общевойскового (и в первую голову пехотного) боя. Вдобавок конные батареи кавалерийских корпусов никоим образом не могли способствовать прорыву укрепленных позиций врага. Для этого необходимо хотя бы небольшое количество тяжелых гаубиц, чтобы уничтожить неприятельскую противоштурмовую артиллерию, бьющую прямой наводкой по наступающей пехоте. А также и пулеметные гнезда.
Если главкоюз рассчитывал бросить в неприятельский тыл свою кавалерию, то ему следовало сосредоточить в районе Луцка сразу два или три конных корпуса (то есть фактически целую конную армию) и развалить ею вражеский фронт, как только австрийцы побежали на запад. Конница должна была доломать уже надломленный пехотой фронт неприятеля, растягивая его фланги от железных дорог, что лишало австро-германцев единственного средства контрманевра, которое спасало их под Ковелем. Прорвав укрепленные линии неприятеля пехотой и артиллерией, конница своим порывом не только преследует врага, довершая его разгром (в эпоху железнодорожного маневра это есть средство верное только в отношении тактики, но никак не оператики), но прежде всего создает искусственные фланги. Тем самым дробится единство сопротивления крупных подразделений противника на локальные очаги. В это же время ударные пехотные группировки создают оперативное давление на фланги врага, не позволяя ему закрепиться и перегруппироваться для сильного контрудара (частные контрудары всегда довольно легко парируются победоносными частями). Эта задача, разумеется, чрезвычайно трудная, однако летом 1916 года против австрийцев вполне решаемая.
К сожалению, командование Юго-Западного фронта подошло к задаче наступления, во-первых, с формальной точки зрения (несмотря на свою активную позицию на первоапрельском совещании, ген. А.А. Брусилов при планировании ограничился лишь возможностью частного успеха наступления армий фронта). Во-вторых, штаб фронта и штабы армий как будто бы «забыли» о возможностях кавалерии на данном театре военных действий. Во многом второе вытекало из первого: если считать, что твоя главная задача есть сковывание сил противника и его локальный разгром, то тщательной подготовкой действий подвижного рода войск заниматься действительно ни к чему. Ограничение задач своих войск тактической целью — взломом обороны противника, уничтожением противостоящей группировки и привлечением к себе резервов неприятеля — понудило русских командиров отказаться от подробного планирования достижения оперативных целей в наступлении.
Таким образом, в отношении конницы командование Юго-Западного фронта различного уровня оказалось заложником собственного оперативного планирования. Действительно, прорыв тактической глубины обороны противника в общефронтовом масштабе так и не был развит в успех оперативного характера посредством броска сильной конной группировки в неприятельские тылы. Нисколько не оправдывая собственно кавалерийское командование, большая часть которого не желала учиться взаимодействию с пехотой, раз уж не выучились до войны, нельзя не отметить, что использование конницы, намеченное генералом от кавалерииА.А. Брусиловым, было не просто далеким от идеала, но прямо-таки бездарным. Правда, командарм-8 ген. А.М. Каледин и командарм-11 ген. В.В. Сахаров, бывшие такими же генералами от кавалерии,также не оказались на высоте.
Так или иначе, но за операцию фронта прежде всего отвечает главком. На нем и главная доля вины за неиспользование конницы в той фазе прорыва, что являлось наиболее удобным для разрушения обороны противника. Такой вывод в отношении генерала Брусилова блестяще подчеркнул в своем труде А.А. Керсновский: «Этот кавалерист не нашел кавалерии… Превосходная
333
Керсновский А.Л.История русской армии. М., 1994. Т. 4. С. 98.
Одним из возможных выходов могла стать своевременная передача левофланговой 3-й армии Западного фронта в состав Юго-Западного фронта, дабы русские имели возможность одновременного удара с севера и юга на город. Соответственно, 4-й и 5-й кавалерийские корпуса были бы введены в бой после того, как войска 3-й армии прорвали бы оборону противника. Впоследствии так и вышло. Ставка передала 3-ю армию, но было уже слишком поздно: Ковельский укрепленный район оказался под контролем немцев. Передав 3-ю армию ген. А.А. Брусилову, Ставка потребовала сломить оборону противника и энергичным ударом на Брест-Литовск разобщить германцев и австрийцев. Но такое драгоценное время уже было потеряно! Отлично понимавшие сложившуюся обстановку немцы своей упорной обороной, отличавшейся высокой активностью, сорвали планы русского командования.
За неимением моторизованных соединений кавалерия была единственным фактором превращения позиционной войны в маневренную: от ее действий на оперативном просторе могла зависеть судьба кампании 1916 года. Британский ученый пишет: «Во время Великой войны и еще два десятилетия после кавалерия все еще быламобильной военной силой, единственно способной быстро и произвольно перемещаться по открытой местности. В 1917 году танки были слишком медленны и ненадежны, механический транспорт был по-прежнему привязан к дорогам. Это очень смелое допущение, разумеется, но еслипрорыв мог быть совершен, развить успех могла толькокавалерия. Такое быстрое развитие прорыва было настоятельно необходимо, если ставить перед собой цель — возвращение в практику мобильной войны и достижение решительной победы» [334] . Однако командование Юго-Западным фронтом не использовало своего козыря.
334
Нилланс Р.Генералы Великой войны. Западный фронт 1914 — 1918. М., 2005. С. 657.
Причем при отсутствии значительного превосходства в живой силе и преимуществе противника в технике (артиллерия, особенно тяжелая и пулеметы) кавалерия была тем козырем, что должен был превратить победу в разгром. Дальняя, но весьма достижимая перспектива — вывод Австро-Венгрии из войны серией широкомасштабных и стремительных операций в Галиции в первой половине лета 1916 года. К сожалению, как отмечает советский исследователь, «Брусилов не создавал достаточных резервов, а имеющиеся большие массы конницы… законсервировал в окопах. Бездеятельность конницы не позволила русскому командованию изолировать район операции от прибывших резервов противника, что очень хорошо было использовано австро-германцами, которые, опираясь на свои железнодорожные возможности, почти всегда создавали равновесие сил. Развитие наступления задерживалось и не достигало решительного результата» [335] .
335
Ветошников Л.В.Брусиловский прорыв. М., 1940. С. 150.
Таким образом, прекрасная конница Юго-Западного фронта, которая могла и должна была решить судьбу прорыва, а с ним, вполне вероятно, и разгрома австро-венгерской военной машины, не была использована исключительно вследствие ошибок высших военачальников. Невзирая на ряд отдельных героических атак, ударов и успехов, в целом кавалерия фронта осталась вне рамок той роли, которую она могла и должна была сыграть в Брусиловском прорыве. Субъективная причина — неумение, а то и нежелание командиров всех уровней (от главкоюза до конкомкора-4 и отдельных начдивов) использовать конницу в прорыве тем методом, что был необходим для общего успеха, — развитие прорыва в оперативную глубину. Объективная причина — изменившиеся условия ведения военных действий, что принесли в военное искусство условия позиционной борьбы.