Крах лицедея
Шрифт:
– Ладно, – грубовато согласился Рибейро, – так и быть. Завтра утром я встречусь с вами. Вы удовлетворены?
Она кивнула в знак согласия. Негодуя на себя за эту уступку и нервничая еще больше от сознания собственного бессилия, Рибейро подошел к Антонио.
– Сеньор Виллари, – строго обратился он к лежавшему на кровати Антонио, – вы можете объяснить, каким образом труп сеньоры Ремедиос Очоа попал к вам в номер?
Антонио замычал в подушку, но ничего вразумительного не ответил.
– Его сейчас лучше не трогать, – попросила
Комиссар оглянулся на нее и снова посмотрел на Антонио. Рибейро воспитывался в строгих католических традициях. Он родился еще при Франко, когда патриархальная Андалусия была бедной, заброшенной областью на краю Европы. Поэтому он не понимал и не любил новых веяний. И такой человек, как Антонио Виллари, не мог вызывать у него сочувствия.
– Извольте встать и отвечать на мои вопросы, сеньор Виллари, – спокойно предложил комиссар. – Надеюсь, вы понимаете, что я должен выслушать ваши объяснения по поводу обнаружения тела сеньоры Очоа в вашем шкафу. Желательно вразумительные объяснения.
– Я ничего не знаю, – простонал Антонио.
– И тем не менее поднимите голову, – продолжал комиссар.
Антонио поднял голову и посмотрел в сторону комиссара. Увидев труп, он застонал и снова спрятал лицо в подушку.
– Я ничего не видел, – скулил он.
– Ему нужен врач, – сказала Петкова, – сейчас его нельзя допрашивать.
– Прежде чем я пущу сюда врача, мне нужно выяснить, что здесь произошло, – твердо заявил комиссар, – как и почему в этом номере оказался труп сеньоры Ремедиос Очоа. И не забывайте, что из ее номера пропало колье, стоимость которого превышает годовую зарплату всех служащих этого отеля. Сеньор Виллари, вы можете мне ответить? Как сюда попал труп?
Антонио продолжал мычать.
– Мы ждем ответа, – крикнул ему Бернардо. – Это ты ее убил? Скажи, да или нет?
– Да, – крикнул Антонио, – да! Это я ее убил. Я мечтал о ее смерти, мечтал о том, как задушу ее. Она пыталась отнять у меня Пабло. Пыталась встать между нами. Это я ее задушил. Она пришла ко мне в номер, и я ее задушил. А потом спрятал в шкафу. Это я убил сеньору Ремедиос Очоа, – он истерически хохотал и бил себя в грудь.
– Врача, – процедил сквозь зубы комиссар Рибейро, – ему действительно нужен врач, – признал он.
Словно услышав его слова, кто-то позвонил в дверь. В номер вошел врач.
– Помогите ему, – сказал комиссар, указывая на Антонио, и вышел из номера. В коридоре его сразу же со всех сторон обступили журналисты.
– Вы можете сказать, что случилось? – крикнул один из них.
– Почему так нервничал сеньор Карраско? – спросил второй.
– Что происходит в этом отеле? – уточнял третий.
Комиссар поднял руку и дождался, пока шум несколько стихнет. Он всегда недолюбливал журналистов и не доверял им, но он твердо знал, что обязан с ними работать и терпеть их назойливое внимание.
– Мы проводим специальное расследование после убийства сеньора Исаака Рочберга, – громко сказал он, –
Он развел руками. Затем подозвал своего помощника.
– Позвони и вызови сюда бригаду экспертов, – тихо приказал он. – У нас еще одно убийство. Нужно сообщить прокурору.
Помощник изумленно взглянул на комиссара.
– В номере Антонио Виллари, – пояснил комиссар. Настроение у него было не просто плохое. Отвратительное. Второе подряд убийство в престижном отеле, который открывал сам король, – это слишком! Понятно, что теперь и дальнейшее существование отеля, и его собственная карьера – под очень большим сомнением.
Рибейро вернулся в номер. Врач делал Антонио укол, который должен был его успокоить.
Дронго заметил взгляд Петковой и подошел к ней.
– Что ты об этом думаешь? – спросила она.
– Второе убийство подряд, – покачал он головой, – это достаточно серьезно.
– Нет, я не об этом. Что ты думаешь о признании Антонио? Ты веришь, что он мог убить сеньору Ремедиос?
– Он истерик, – напомнил Дронго, – а у истериков бывают непредсказуемые поступки. И неожиданные срывы. Он может сам не помнить, что сделал. Трудно с определенностью сказать – задушил он сеньору Ремедиос или нет, но уверяю тебя, попытка спрятать труп в шкафу могла быть предпринята только абсолютно больным человеком.
Она удивленно взглянула на него.
– Так ты думаешь, что это он спрятал труп в своем шкафу?
– Пока у меня нет фактов, доказывающих обратное, я вынужден допускать и эту версию. Только психически больной человек не способен понять, что спрятанный в шкафу труп найдут при первой же уборке. Уже сегодня вечером тело несчастной сеньоры Ремедиос было бы обнаружено. А вот если его спрятал здравомыслящий убийца, то возникает вопрос – зачем? Чтобы скрыть факт убийства? Это глупо. Тогда зачем? Чтобы продемонстрировать приступ безумия? Такое возможно. Но почему труп находился именно у Антонио?
– Возможно, убийца знал об истерических срывах Виллари и нарочно подбросил труп в его номер, – предположила Ирина, – тогда понятно, почему он это сделал. Украл колье, а труп перенес сюда, чтобы свалить вину на Антонио Виллари. И заодно замаскировать убийство сеньоры Ремедиос под ревность и месть Антонио, а факт хищения драгоценности попытаться скрыть. Должна признаться, что я начинаю уважать убийцу, который проявил такую выдержку. Вчера он украл бриллианты у Рочберга, сегодня забрал колье у сеньоры Ремедиос. Значит, у него был определенный план. Но меня беспокоит другое.