Крах плана Шлиффена. 1914 г.
Шрифт:
И, наконец, в-главных, ведение обороны на Западе чрезвычайно облегчало подготовку наступления на Востоке. Русское сосредоточение существенно опаздывало по сравнению с противником, что давало немцам время на организацию и проведение сокрушительной операции против Франции. Приступить к движению в Германию русские армии могли примерно на 15—18-й день с момента объявления всеобщей мобилизации. Чем раньше русские переходили в наступление против немцев, тем большим был
Следовательно, союзное планирование предполагало, что русское вторжение на германскую территорию должно будет состояться, как только к государственной границе будут стянуты достаточные силы. При этом русские армии вторжения бросались бы вперед практически без тылов и запасов боеприпасов. Выходит, что такое наступление со стороны русских давало все преимущества их противникам – Германии и Австро-Венгрии. Понятно, что чем позже завязывались бы серьезные бои во Франции, тем больше времени русская сторона получала на отмобилизование своих тылов, без которых, как ни крути, воевать нельзя.
Между тем русская наступательная концепция вовсе не увязывалась с французской военной доктриной. Французы не собирались принять оборону на заблаговременно подготовленных рубежах, чтобы русские могли выиграть еще немного времени для подготовки своего вторжения в германские пределы. Генерал-квартирмейстер русского Генерального штаба впоследствии писал: «Все начальники французского Генерального Штаба, последовательно сменявшие друг друга, предъявляли на совещаниях нашим представителям неизменное требование, сводившееся к принятию нами наступательного образа действий против Германии, притом осуществляемого возможно большими силами и, главное, в кратчайший срок… [Однако] несмотря на мою близкую прикосновенность к оперативным делам, мне не приходилось слышать, чтобы на совещаниях начальников Генеральных штабов союзных держав подвергался обсуждению вопрос о совместной разработке общего плана. Едва ли поэтому когда-либо ставился в совещаниях и вопрос о наилучшем способе встречи французскими вооруженными силами удара, подготовлявшегося против них Германией. По-видимому, этот последний вопрос считался не составной частью общего плана, каковым он должен был быть по существу, а исключительно делом нашего союзника» [28] .
28
Данилов Ю.Н. Россия в мировой войне 1914–1915 гг. Берлин, 1924. С. 78.
Дело
29
Хобсбаум Э. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914–1991). М., 2004. С. 35.
И французы, и русские понимали, что немцы опередили своих потенциальных противников в усилении сухопутных сил. Французский Генеральный штаб перед войной лихорадочно проводил призывную реформу, дабы обучить максимально возможное число мужчин военному делу, а русское военное ведомство приступало к проведению в жизнь «Большой программы» усиления Вооруженных сил, которая должна была закончиться только к 1917 г. Тем не менее руководители англо-французского альянса, в отличие от всегда осторожных англичан, были уверены в скоротечности предстоявшей войны. Зная, что германская армия один на один превосходит любую другую армию, в Антанте были уверены, что Германия и ее союзники окажутся поверженными в полгода. Французский ученый характеризует ставку на блицкриг Генеральными штабами всех стран следующим образом: «Ошибка, вероятно, менее извинительная для союзников, чем для Центральных империй. Последние имели шанс одержать победу после первого же удара, тогда как первые должны были заранее делать ставку на свои потенциально превосходящие ресурсы, господство на морях и истощение осажденных врагов» [30]
30
Арон Р. История XX века. Антология. М., 2007. С. 21.
Конец ознакомительного фрагмента.