Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий «Центр». 1941–1942

Терни Альфред

Тем вечером, пока фон Бок читал донесения от командующих, он заметил, что повсюду перед группой армий «Центр» русское сопротивление начинало усиливаться.

«Среди пленных, захваченных некоторыми моими частями, оказались женщины (медработники и др. – Ред.). Они (русские) уже бросают в бой и женщин, заставляя их удерживать позиции, пока мы не убьем или не захватим их… Какой ужасный способ вести войну! Они пойдут на все, чтобы остановить наше продвижение!»⁶

Также тем вечером фон Бок отметил, что, хотя у Гудериана и имелись трудности на южном фланге [40] , Гот, напротив, почти беспрепятственно продвинулся через Южную Прибалтику и Белоруссию.

Самые северные соединения Гота достигли окраин Вильнюса (захвачен 24 июня); его южное танковое крыло наступало на Новогрудок, расположенный на расстоянии более 150 км от германо-русской границы. Из-за этого снова поднялся старый вопрос, который фон Боку не удавалось разрешить в согласии с ОКХ на протяжении долгих, методичных приготовлений и частых споров, предшествовавших вторжению. Стоит ли теперь Готу поворачивать свои основные силы на юг, чтобы окружить Минск, или он должен продолжать свое движение дальше на восток в направлении Москвы, сделав своей следующей целью Витебск? «Я сторонник дальнейшего продвижения, – писал фон Бок в своем дневнике. – Окружение Минска к основным целям не относится. Кроме того, я уверен, что противник ожидает нашего удара на Минск, как следующий естественный объект, и сконцентрирует свои оборонные силы там…..»⁷

40

Там нанес контрудар советский 14-й мехкорпус. (Примеч. ред.)

В эти первые два дня наступление проходило отлично. Танковый прорыв на русской границе, на который многое ставилось, был признаком потрясающего успеха. Оценивая продвижение войск в те первые часы, было небезосновательно полагать, что кампания действительно окажется скоротечной. От русских можно было ожидать уверенного боя спустя какое-то время, но на данный момент они были дезорганизованы и обескуражены. Фон Бок, естественно, понимал, что, если война должна быть выиграна быстро, противника нужно удерживать в таком состоянии.

В то же время фельдмаршал рисковал вынужденно спровоцировать усиление конфронтации между собой и ОКХ, принимая самостоятельное решение направить 3-ю танковую группу Гота дальше на восток. В тылу немецких войск оставались сотни тысяч русских солдат, которые теперь попадали в окружение, и невнимание фон Бока к этой потенциально опасной силе противника создавало дополнительную нервозность в ОКХ. Поэтому фон Бок решил посоветоваться с главнокомандующим сухопутных сил фон Браухичем перед тем, как отдавать приказ Готу.

Фельдмаршалу оказалось непросто связаться по телефону с фон Браухичем со своей передовой позиции недалеко от Бреста, так что он поговорил с начальником Генерального штаба сухопутных войск Гальдером. Тот оценил расчеты фон Бока, но все-таки колебался, не соглашаясь с ними полностью. Наконец, после нескольких часов ожидания, фон Бок получил от фон Браухича согласие с его решением приказать Готу двигаться на Витебск⁸.

Фон Бок был рад, что фон Браухич наконец с ним согласился, и надеялся, что это послужит улучшению его отношений с главнокомандующим сухопутными войсками. Он рассчитывал, что у него будут развязаны руки в будущем развертывании его многочисленных войск. Взгляд фон Бока был уже направлен на возвышенность, на которой стоял Смоленск. А за Смоленском открывалась прямая дорога на Москву.

Но удовлетворение фон Бока было недолгим. Война в России была войной движения, захватов и окружений, битв до смерти. Она была войной, в которой ситуация менялась стремительно и непредсказуемо. Сначала операция могла развиваться нормально, а в следующий час каждые пятнадцать минут начинали следовать новые и новые удары, круто изменяя положение.

Фон Бок быстро оказался в такой ситуации 25 июня, на третий день войны. Ситуация состояла из трех важных элементов, и все три были неприятными.

Во-первых, Гитлер получил сообщение о том, что фон Бок решил направить танки Гота в глубь территории Советского Союза, в направлении городов Витебск и Полоцк. Фюрер немедленно отверг

это решение фельдмаршала и отправил своего личного адъютанта, Шмундта, передать ему приказ сосредоточиться на уничтожении большой группировки русских сил, попавших в окружение западнее Минска.

Во-вторых, русские войска начали устраивать решительные попытки вырваться из клещей Гота между Гродно и Новогрудком и клещей Гудериана между Брестом и Минском. Эти попытки были плохо организованы и не скоординированы, но русские солдаты были полны решимости сражаться. Многие из них до сих пор даже не видели германских солдат, но они уже испытали деморализующий эффект германских бомбежек и затяжного артиллерийского огня. Их боевого духа не поднимали и приказы командующих с боями прорываться на восток. Тем не менее они были готовы вступить в схватку с германскими захватчиками и отбросить их назад, пусть и ценой собственных жизней.

В-третьих, русские солдаты, которые еще не попали в клещи, контратаковали открытый юго-западный фланг Гудериана. Контратаки были организованы куда лучше, чем отчаянные попытки вырваться из окружения. Ими руководил один из самых успешных командиров Красной армии на Западном фронте на протяжении тех первых недель краха и отступлений, заместитель командующего Западным фронтом генерал И.В. Болдин [41] ⁹.

Свирепость (а как немцы хотели? – Ред.), с которой сражались русские, даже безнадежно оказавшись в окружении, вызвала удивление, даже оцепенение, в Верховном главнокомандовании вооруженных сил Германии (ОКВ). Уже было видно, что советские воины проявляют куда больше упорства, чем французы или англичане во время Западной кампании. Такое развитие событий привело к тому, что Гитлер стал осторожнее и нерешительнее.

41

И.В. Болдин с 1940 по 1944 год находился в звании генерал-лейтенанта. (Примеч. пер.)

Тем не менее убедить фон Бока не удалось. Он сказал Шмундту, что против приказа остановить движение танковых соединений и что приказ «зачистить» зоны окружения должен быть отдан пехотным корпусам, в то время как танки любой ценой должны продолжать наступление на восток. Особенно фон Бок протестовал против разворота его танковых войск на север и на юг, для создания больших котлов, в которые попадут русские войска. Он хотел дальнейшего продвижения на восток. Если Гитлер и ОКВ хотят использовать окружения с организацией котлов, спрашивал он Шмундта, то почему не попробовать устроить еще большее и решающее окружение дальше на востоке, за рубежом рек Западная Двина и Днепр? Почему не сосредоточить силы на захвате Смоленска на подступах к Москве? Разве основной задачей не было уничтожение противника до того, как он отступит в глубь территории России? И какой способ для этого лучше, как не продолжение стремительного наступления на восток, которое не даст противнику стабилизировать ситуацию?

Позже Шмундт пытался проконсультироваться с Гитлером по телефону относительно заявлений и вопросов фон Бока. В тот момент фюрер был недоступен, так что Шмундт говорил с генерал-полковником Йодлем из ставки Гитлера «Вольфшанце» («Волчьего логова»)¹⁰. Йодль посоветовал Шмундту возвращаться, но сначала предупредить фон Бока, чтобы он ждал окончательного решения Гитлера после полудня.

После отъезда Шмундта фон Бок связался с командующими армиями фон Клюге и Штраусом и велел им приложить все усилия и полностью оцепить русских, попавших в окружение в районах Гродно, Белостока, Минска и Новогрудка, чтобы продемонстрировать Гитлеру и ОКВ, что это возможно сделать, не задерживая продвижения танков. Фон Клюге был не согласен и сказал фон Боку, что контратаки противника становятся интенсивнее и что, возможно, чтобы справиться с ними, ему может потребоваться поддержка продвигающейся на восток бронетехники. «Вы сейчас на чьей стороне?» – кричал на него фельдмаршал¹¹.