Крах проклятого Ига. Русь против Орды (сборник)
Шрифт:
– А чего это мне? У тебя ж муж есть?
Баба отерла вдруг помокревшие глаза платочком и снова вздохнула:
– Погиб он… Еще на Воже погиб. Возьми, а?
– Может, кому из своих сродичей отдашь?
– Одна я, как перст одна.
Семен совсем растерялся. Внимательней глянув на вдову, он увидел, что та молода и хороша собой. Видно, тосковало бабье сердечко. Встретившись глазами, вмиг вспыхнули оба.
– Тебя как зовут-то?
– Оленой…
Неожиданно для себя Семен вдруг спросил:
– Станешь ждать-то?
– Стану…
– Ну,
– Ахти! – прижала руки к груди женщина. А Семен уже подхватил котомку и тронул коня вслед за Вельяминовым. – Я вон в той деревне живу! Храни тебя Господь! – перекрестила уезжающих Олена и прижала платок к губам, чтобы не разреветься во все горло.
Она и сама не могла понять, с чего вдруг бросилась сначала вместе со всеми за мужиками к проходившему войску, а потом под копыта коня этого молодого всадника. Его чуть лукавые синие глаза сразу заворожили молодую вдову, и теперь выбросить их из головы не получалось. Знала, что будет ждать непонятно чего, станет Господа молить, чтоб оставил жизнь этому воину…
И вдруг она ахнула, метнулась следом, закричала что было сил:
– А тебя-то как кличут?! Тебя-то?!
Он, не оборачиваясь, махнул рукой:
– Семеном!..
– Семен… Семша… – Теперь она знала, за кого просить. Даже если он не вернется, погибнет или просто забудет неожиданную встречу на дороге, все равно она будет за него молить.
Вельяминов довольно хохотал:
– Ай и повезло тебе, Семка! Баба-то справная… Все при ней. Вот и женкой обзавелся нежданно. – Потом вдруг посерьезнел: – Это хорошо, когда тебя кто-то ждет. Тогда и в бою легче.
Над Семеном добродушно посмеивался не один Микола Вельяминов, по полку сразу расползся слух о настырной бабе, вцепившейся в его лошадь. Но когда шутки стали злыми, Семену пришлось выставить пару зубов одному из насмешников. Тот пятился, выплевывая кровь изо рта:
– Ты че, Семка, ты че? Из-за чужой бабы с цепи сорвался!
– Думай, что говоришь! – зло бросил Семен. – Ты ее щупал? Али под юбку лез? Вот и не трепли имя!
Вообще-то Семена поддержали все, баба не выглядела шалавой, и Антип получил по зубам за дело. Позже, придя в себя, беззубый Антип, смущаясь, подошел к Семену:
– Ты, Семка, тово… ты зла не держи… Я ж не знал, что за баба…
– Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон. А ты коли еще раз кого без дела хулить станешь, то я тебе еще зуб выбью!
Антип благодушно расхохотался:
– Да скоро и бить нечего будет!
– Часто языком мелешь не по делу?
– Ага! – согласился тот, мотая кудлатой башкой. – Особо во хмелю.
Через несколько дней Антип погибнет, ценой своей жизни спасая Семена.
На совете решено идти к Дону, а там по месту видно станет. Дон был уже совсем недалеко, когда из степи примчалась новая сторожа. Довольные собой Петр Горский и Карп Алексин привезли «языка» – перепуганного ордынца, видно, из такого же разъезда, который сначала ошалело мотал головой, а потом толково
Сделав знак, чтобы татарина увели, Дмитрий обернулся к Владимиру:
– А Ягайло с Рязанцем?
– Пока далеко.
– Скажи Семену Мелику, чтоб и за той стороной следил пристально. Негоже в клещи попасть. И вперед быстрее надо, мы должны с Мамаем схлестнуться раньше, чем литовцы с рязанцами подойдут.
– Не очень веришь Олегу?
– Береженого бог бережет, – хмуро пробормотал Дмитрий.
Войско шло споро, никто не ворчал, с каждым днем становясь все более сосредоточенными. Тревожное ожидание было разлито в воздухе.
Лето заканчивалось, по ветру уже полетели первые паутинки, желтели листья, выгоревшая на солнце трава уже не радовала глаз яркой зеленью. Отовсюду доносились птичьи крики, на каждом малом озерце, каждом затончике реки или речушки слетывались перед дорогой утки и гуси.
Им не до людской беды, не до Мамая или Ягайлы, не до того, успеет ли на Дон Дмитрий Иванович со своим войском, одолеет ли рать поганую. Для них нет ничего важнее поставить молодняк на крыло, чтоб уверенно перенес дальнюю дорогу и смог выжить зимней порой, а по весне вернуться и дать новое потомство на родных берегах в родных зарослях.
Но в эту мирную жизнь ворвались с железным лязгом и грохотом, со своим гомоном люди, переполошили птичье население. И не только птичье, но все лесное. Стремились удрать подальше все, кто смог это сделать. Движение большого войска вычищает земли не хуже пожара. Бежали белки и трусливые зайцы, унеслись тонконогие косули, ушли, недовольно оглядываясь на ненужный шум, сохатые, побежали подальше даже жадные до любой добычи волки… Непорядок на земле Русской…
На реке Непрядве, на поле Куликовом…
Московский князь Дмитрий Иванович вел свои полки к Дону, к тому месту, где в него впадает небольшая речка Непрядва. Приближалось 8 сентября 1380 года…
Ягайло должен крепко подумать, прежде чем на что-то решаться.
А ведь как заманчиво напасть на русские полки сзади, особенно после того, как их серьезно потреплет Мамай! Но как сказал Киприан? «Тогда от тебя отвернутся все русские!» Киприан точно блаженный, Дмитрий его и в темную сажал, и голым-босым прочь из Москвы гнал, а он все одно – болеет за Москву. Объясняет просто: Дмитрий не только московский князь, за ним ныне вся Русь стоит.
Ягайло однолеток с Дмитрием. И сродич с московским князем, сестра Елена-Евпраксия замужем за братом Дмитрия Владимиром. И в Твери тоже родичи через мать Ульянию, великая княгиня Евдокия племянница ей, а через нее и Тверь с нижегородскими князьями. Литва с русскими княжествами родством связана тесно, кого ни копни, всюду русские корни найдутся, то брат, то тесть, то зять, то свояк… Сам Ягайло наполовину русский, и земли, что под ним, тоже русские, это дядя Кейстут, тот на литовские метит…