Крах тирана

Казиев Шапи Магомедович

– Она жива.

Ширали поднял с пола чашу, из которой пила Фируза, принюхался к исходившему от нее запаху, затем плеснул на ладонь и попробовал воду из кувшина.

– Тут что-то не так, – заключил он.

– Они ее отравили?

– Усыпили. Она нескоро проснется, – с видом знатока заявил Ширали. – Это даже хорошо. Не успеет испугаться.

– Меня? – не понял Муса-Гаджи.

– Того, что мы будем выносить ее через подкоп, похожий на могилу.

За дверью послышался шорох. Муса-Гаджи метнулся к стене

и достал свой кинжал. Сквозь приоткрытую дверь он увидел спящую служанку, поправлявшую во сне свою парчовую подушку.

– Что там? – тихо спросил Ширали.

– Служанка. Она тоже спит, – ответил Муса-Гаджи.

– Пора уходить, – сказал Ширали.

Муса-Гаджи осторожно взял на руки Фирузу и начал спускаться в подкоп. Когда они скрылись, Ширали потрогал служанку за плечо. Та спала крепко. Тогда он втащил служанку в комнату, положил на постель и накрыл покрывалом.

– Жаль оставлять тебя, красавица, – вздохнул Ширали. – Может, еще увидимся.

И он скрылся под землей, осторожно опустив за собой плиту.

Теперь медлить было нельзя, и заранее купленные кони с притороченными к седлам саблями уже ждали своих седоков. Выбравшись наружу, Муса-Гаджи завернул все еще спящую Фирузу в бурку и положил ее поперек своего коня. Ширали запер землянку на ключ, вскочил на другого коня, и они двинулись вдоль северной стены. Следом шел слон, привычно следуя за своим хозяином. Они стремились поскорее выбраться из Дербента. Ближайшими воротами были Даш-капы, которые охранялись не так сильно, как другие, расположенные ближе к жилым кварталам и цитадели.

Пресытившись томными взорами наложниц, Надир-шах велел Лала-баши узнать, отчего так долго не выходит к нему та, ради которой он сюда прибыл.

– Должно быть, она уже проснулась и приводит себя в порядок, мой повелитель, – заверил Лала-баши и засеменил в гарем.

Не найдя на месте служанку, Лала-баши заподозрил неладное. Войдя в покои Фирузы, он сразу заметил некоторый беспорядок. Ковер был сдвинут, и край его был испачкан землей, а ведь до этого покои сияли чистотой. Охваченный тяжелыми предчувствиями, он осторожно откинул полог покрывала и к своему ужасу увидел вместо Фирузы ее служанку, которая мирно спала на постели госпожи вместо того, чтобы ждать у дверей.

– О я несчастный! – простонал Лала-баши, без сил опускаясь на постель. Все еще не веря в худшее, он сдернул с пола ковер и увидел, что плита явно была вынута, а затем возвращена на место.

– Измена! – завопил Лала-баши что было мочи. – Она исчезла!

Во дворце началась суматоха, по коридорам загрохотали сапоги стражников, заголосили перепуганные женщины. А плачущий от страха Лала-баши торопливо допивал то, что осталось в злосчастном кувшине с лимонной водой. Он знал, что часы его сочтены, и надеялся, что в бесчувственном состоянии умирать будет не так страшно.

Когда в покои Фирузы явился

взбешенный Надир-шах, плита была уже снята, а под ней зиял темный подземный проход.

– Ее похитили! – заключил визирь.

– Найти! – взревел Надир-шах. – Догнать! Содрать шкуру и вырвать сердце! А девчонку привести ко мне! Я покажу ей, что бывает, когда терпение владыки достигает предела!

Беглецы осторожно пробирались вдоль древней стены, пока не наткнулись на родник. Кругом все было тихо, и Муса-Гаджи решил сделать остановку. Он бережно снял с коня Фирузу, развернул бурку и плеснул ей на лицо пригоршню ключевой воды.

Фируза встрепенулась, удивленно заморгала и вдруг бросилась на Мусу-Гаджи с кинжалом в руке. Он едва успел схватить ее руку.

– Фируза! – прошептал он.

– Отпусти меня, негодяй! – извивалась Фируза, пытаясь вырваться.

– Это же я, Муса-Гаджи! – тихо сказал Муса-Гаджи, не отпуская ее руку, все еще сжимавшую рукоять кинжала.

– Муса-Гаджи? – удивленно произнесла Фируза, всматриваясь в его лицо.

Он изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. Муса-Гаджи был теперь взрослым мужчиной с курчавой бородой.

– Не узнаешь? – улыбнулся Муса-Гаджи.

Фируза узнала его голос, его глаза, и сердце ее радостно забилось. Это был ее Муса-Гаджи, о котором она мечтала бессонными ночами и ждала будто целую вечность.

– Муса-Гаджи! – прошептала она, и по лицу ее побежали слезы. – Муса… Как ты меня нашел?

– Прости, что не смог сделать это раньше, – ответил Муса-Гаджи.

– А я чуть не убила тебя, – улыбалась Фируза.

– Ничего, – улыбнулся в ответ Муса-Гаджи. – Меня уже много раз пытались убить. Я привык.

– Этот кинжал… – опустила глаза Фируза. – Он предназначался для Надир-шаха.

– Я это понял, – кивал Муса-Гаджи. – Кинжал никогда не помешает.

– А мой отец? – спросила Фируза. – Он жив?

– Он ждет тебя в Согратле, – ответил Муса-Гаджи.

– А это кто? – Фируза показала глазами на спутника Мусы-Гаджи.

– Ширали, мой друг – оглянулся на приятеля Муса-Гаджи. – Считай, что он твой брат перед Аллахом, ибо он касался тебя, когда помогал мне тебя увозить.

– Увозить? – Фируза только теперь начала осознавать, что произошло. – Где мы?

– Еще в Дербенте, – сказал Муса-Гаджи. – Но чем скорее мы его покинем, тем будет лучше.

Будто в подтверждение его слов со стороны дворца затрещали выстрелы и забили тревожные барабаны.

– Скорей! – торопил Ширали. – Еще успеете наговориться!

Свой посох со змеей он спрятал в зарослях, шепнув змейке:

– Я еще вернусь. А если не вернусь – живи по своей воле.

Муса-Гаджи накинул на Фирузу бурку, нахлобучил папаху и помог сесть на коня.

– Езжайте за мной! – сказал Муса-Гаджи, взбираясь на слона. – Не отставайте!