Крамола. Книга 1
Шрифт:
— Казнить буду.
Андрей вернулся в отряд, и все началось сначала.
В ту же голодную и холодную зиму Андрей часто, словно сон, вспоминал призрачные Леса. Он боялся много думать о них, поскольку воспоминания эти походили на сумасшествие либо больной бред. Разумом он верил, что не был ни в каких Лесах, все это привиделось ему во время болезни, но в его кармане лежал кленовый лист. Андрей боялся даже доставать его, лишь щупал сквозь ткань одежды, проверяя, на месте ли он, и каждый раз, прикасаясь к карману, вспоминал
Андрей знал, что клен не растет в сибирской тайге, тогда как же попал к нему этот лист? И если Леса — плод воображения, то где же он был?!
Он осторожно расспрашивал партизан о Лесах, многие о них слышали, однако имели в виду не сами Леса, а грамотки, которые будто бы разносил по деревням Прокопий-дурачок. Одни предполагали, что все это — выдумки самого Прокопия, другие кивали на раскольников, которые якобы кочуют от скита к скиту по всему краю в поисках заветного Беловодья — последнего осколка земного рая…
Той же зимой в отряде появился Лобытов.
Он пришел с двумя молодыми парнями; все трое были тепло одеты, вооружены, имели запас продуктов, хорошие лыжи, и с первого же взгляда стало понятно, что эти люди не просто прибились к отряду, как прибивались другие, а пришли специально и знали, к кому идут. Они сказали, что ищут партизан, и Рыжов, порадовавшись, что парни явились без семей, оставил их в отряде. Но поздно вечером в избушку ворвался Дося, потряс кулаками:
— Ты кого пригрел, Анисим?! Мать твою!.. Я ж признал одного!
— Что такое? — насторожился Рыжов.
— А помнишь, продразверстка была? Еще при красных?
— Ну?
— Дак один из них хлеб из мужиков вытрясал! Вота! — Дося повращал глазами. — Глядеть надо, раз командир! Он мне наганом в морду тыкал! А ты в отряд его!..
— Давай их сюда! — приказал Рыжов. — Поглядим.
Дося, а с ним еще человек десять свободненских притащили парней, уже связанных и обезоруженных, поставили перед командиром. Дося поднес кулак к лицу одного из них, интеллигентного вида, сплющил ему нос.
— Вота тебе! Вота! Нагана нету, а то бы и я тыкнул!
Анисим отослал партизан, закрьр дверь на засов, потом развязал руки парням.
— Мы думали, у тебя, Рыжов, партизанский отряд, — недовольно сказал Лобытов. — А у тебя банда.
— Ты полегше, паренек, — заметил Анисим и пристукнул ребром ладони по столешнице. — Кто такой, чтоб судить: отряд или банда? Кто такой?
— Мы из Центросибири… Я — Лобытов. Ищем партизанские отряды, чтобы объединять и направлять действия.
— Ишь ты, правильщик, — огрызнулся Рыжов. — А чего ж тогда втихомолку пришли?
— Посмотреть хотели, — подал голос интеллигент. — Настроение и прочее…
— А ты помалкивай пока! — отрезал Анисим. — С тебя спрос особый. Дак чего дальше? Ну, пришли, поглядели,
— Ничего, — просто сказал Лобытов. — Оставим вам нашего представителя товарища Коркина. — Он показал на интеллигента. — А сами пойдем дальше.
— А зачем? — набычился Рыжов. — Хлеб вытрясать? Так нету хлеба! Сами голодные сидим! Он подобрал, — Анисим ткнул пальцем в Коркина. — Потом Колчак недоимки стребовал! Шиш у нас!
— Успокойся, товарищ Рыжов… — миролюбиво сказал Лобытов, однако Анисим прервал его, ахнув кулаком по столу:
— Командовать?! Мной командовать?!
— Никто тобой командовать не будет! — потерял наконец выдержку Лобытов. — Командуй сам сколько влезет! Говорю тебе — товарищ Коркин будет за представителя. Для связи с общим руководством партизанского движения Сибири!
Рыжов молча поворошил могучую бороду, соображая что к чему, потом показал на Андрея:
— Вон у меня есть! Начальник штаба!
— Это еще лучше, — успокаиваясь, сказал Лобытов. — Вместе будут работать.
Анисим на мгновение расслабился. Подумал с минуту. Затем вдруг выбросил руку в сторону Коркина, потряс пальцем:
— Этого? Этого мне не надо! И даром не возьму!
— Пойми, Анисим Петрович, выбирать не приходится, — попытался образумить его Лобытов. — Каждый человек на счету.
— Чтобы он ходил и людям моим глаза мозолил? Да ни в жизнь! — отрубил Рыжов. — Наганом пугать, хлеб грабить — а потом навроде как начальник оттуда? — он показал на потолок. — Во! — свел пальцы в фигу. — Если хошь, оставайся сам. А твой Коркин пускай еще куда идет, где его на морду не знают. И весь сказ!..
Видя, что упрямого Рыжова не переспоришь, Лобытов махнул рукой и… остался в отряде.
Андрей как-то сразу сошелся с ним, и начались длинные, на несколько вечеров и ночей беседы. Поскольку спали в одной избушке, Рыжову быстро надоели эти беспредметные разговоры, он ворчал, ругался, заявлял, что не терпит болтунов, что сейчас надо говорить и думать не о политике, а о том, как накормить и сохранить отряд…
— А ты тоже слушай и вникай, — предложил как-то Лобытов. — Тебе, Анисим Петрович, пора вступать в партию большевиков.
— Я уже вступил в одну партию, хватит! — отрезал Рыжов.
— В какую? — удивился Лобытов.
— В каторжную. Меня с ней железом обвенчали. Крепкая партия. Покрепше большевиков будет.
И все-таки не спал ночами — лежал, слушал, думал. И нередко, прервав на полуслове разговор Андрея и Лобытова, высказывал какую-нибудь новую мысль: как достать хлеба, мяса, соли…
А решение пришло внезапно, вернее — родилось вместе с известием, что в Березино приехал полковник Михаил Березин с небольшим отрядом охраны и намерен устроить экзекуцию и пожечь избы тех, кто грабил дом его отца и брата. Рыжов в тот же час отобрал полсотни человек из отряда и заявил, что пойдет выручать березинских.