Красавчик и Воровка в магической академии
Шрифт:
— Что! Укромное? Чего тебе показать?! Обойдешься! Я хоть и ведьма, но однолюбка.
— Недоразумение ты, а не ведьма. И я имел в виду способности, скажем, к пению или танцам. А что бы ты там себе ни надумала, скажу, что тоже… не испытываю желания в тебя влюбляться. Да ты вообще не в моем вкусе!..
Дальше мы топали по улицам в полном молчании. До тех пор, как мне это не надоело.
— А когда будет мне платье? – возобновила разговор.
— Завтра, — сказал, как отрезал.
— Почему не сегодня? Тебе же стыдно должно держаться рядом с такой оборванкой. Чего молчишь? А силы от меня к тебе сейчас уже
— Текут. И сказал завтра, значит, завтра. И где бы нам все же расположиться?..
— Пошли на пустырь за пятой улицей, — подсказала после глубокого вздоха. — Там должно быть безлюдно в это время. А еще я смогу нарвать в дальнем углу пустыря листья крапивины для матери, чтобы не очень вечером волосы драла.
— Она тебя бьет? – нахмурился Крис, и мне понравилось, каким тоном задал вопрос – жалел, похоже. – И ты терпишь? – а вот теперь так и резанул взглядом.
— А что поделать? Мать все же!..
— Ну, знаешь! Нет, все же у тебя все очень сильно запущено…
— Да, а еще корзины лишилась… из-за тебя, между прочим! И за это тоже по голове не погладят.
О потере плетенки вспомнила еще и потому, что мы в тот момент проходили мимо торговца коробами и корзинами из ивницы.
— Теперь придется траву собирать в нижнюю рубашку… — сказала и резво зашагала вперед.
— Не причитай и не пытайся впредь меня никогда разжалобить, понятно? — оборвал он. – На, держи!
Я чуть не остолбенела, когда мне в руки с силой вложили плетеную ручку новой корзины.
— Что? Как?!
— Не задерживаемся! Идем быстро дальше! – он подхватил меня под локоть и чуть ни поволок в переулок.
— Ты ее украл? Так ты вор, Крис? За это тебя в тюрьму посадили? Уф! Слава творцам!
— Чему ты радуешься, дурочка? – он явно не понимал меня.
— Ну, как же? А я все боялась, что ты душегуб…
— Пф! Одуреть можно от тебя!
На пустыре этот зазнайка начал меня муштровать. Начертил упругим прутом на земле длинную линию и заставил ходить по ней. Мне не было трудно… сначала. Но ему же никак не угодишь! Ноги ставлю не так, плечи не те, спина не достаточно прямая, бедрами так откровенно не виляй… А еще обзывал. Нет, я ко всякому привычная, особенно к брани, наслушалась за свою жизнь ее немало, но от него терпеть ругательства в свой адрес отчего-то было очень обидно. А потом этот тип ткнул в меня прутом, негодяй!..
— Ну, что это такое! – стегнул прямо по ягодицам и еще рожу такую противную скривил. – Сколько раз повторять, что приличные девушки задом так не вихляют!..
— Знаешь, что?! – зарычала на него и догадывалась, что еще и зубы показала. – Пошел к черту! И платья мне от тебя не надо.
— Ты чего разъярилась? – этот гад удивился.
Он что, действительно не понимал, что я хоть и оборванка, а гордость имела? И еще девушка, а всякие там смазливые проходимцы…
— Ладно, прут выбросил. И больше руки распускать не буду… И знаешь, что придумал? А давай ты заберешься вот на этот брус?..
— Че мне на нем делать? – смерила глазами длинное бревно, уложенное за какой-то надобностью на трех чурбанах. – У меня дел невпроворот, а я должна как белка тут прыгать?
— Да нет! – поморщился Крис. А все же он очень сильно действовал мне на нервы. – На нем тебе легче станет отрабатывать
— Вот на этом? – в сомнении и раздражении тыкнула пальцем в бревно. – У тебя с головой порядок?
— Не спорь, сказал! – этот тип рыкнул так раздраженно, что у меня утратилась решимость с ним спорить. – Я знаю, что делаю. Лезь, Вел! И… пошла, пошла, пошла!.. А ты не лишена гации, детка! – от таких слов, мои плечи как-то сами собой распрямились. – Какая гибкость, однако! – ух, как приятно стало! Наконец-то хоть кто-то, хоть беглый каторжник, а заметил во мне достоинства. – И балансируешь отменно!.. – о, да! Это все про меня. – Эй! А задом опять зачем начала вилять, дурочка?
— Сам ты!.. – гнев вспыхнул в момент.
И вот я уже спрыгнула на землю, подхватила корзину и пошла в дальний угол пустыря.
— Эй! Ты куда? Что я такого сказал? На что обиделась? На «дурочку»? Так ведь… Стой, сказал!
— Сам стой… коли охота. А мне листья крапивины надо рвать.
— А заниматься?
— Сам занимайся!
— Ладно… — он уже присел рядом, а я делала вид, что его не замечала и рвала траву и складывала ее в корзину. – Сделаем перерыв. Уй!
Этот остолоп решил помочь и схватился за крапивину. Дурачок! Он не знает, что ли, что эта трава жгучая? У меня, скажем, руки уже к ней привычные, но не у всякого же… А, кстати! Откуда у каторжника такие холеные руки? Они не были слабыми, а еще рассмотрела мозоли, как если бы… нет, Крис никак не мог упражняться с мечом! И он определенно представлял пока для меня загадку, вот, что поняла. А руки у него все же были красивыми: пальцы длинные, кисти узкие…
— Так как у тебя дела обстоят со скрытыми талантами, Вел? – прервал он мои мысли, потекшие в каком-то странном направлении.
—Что? – подняла взгляд к лицу парня и увидала откровенную насмешку.
— Голос у тебя ничего так. А петь умеешь?
— Не обучалась! – буркнула и согнулась над следующим кустом крапивины.
— Это понятно! Но хоть какую песню знаешь? Колыбельную, скажем, ведь пела тебе мать?
— Мать? Мне? – догадываюсь, как искривилось мое лицо.
— Н-да! Но хоть какой-то напев ты знаешь?
Он меня за дуру считал. Конечно, я песни знала – не в лесу же дремучем жила. А еще я очень любила праздники. Вот и сегодня вечером собиралась пойти на площадь и глазеть на танцующий народ. Еще очень любила подпевать трубодурам.
— По глазам вижу, что есть у тебя, Вел, любимые куплеты.
Еще бы им не быть! А что, может, спеть? Все равно здесь кроме арестанта никто не услышал бы и не попытался высмеять. Была ни была!
— Это совсем простая песня, — решила пояснить, чтобы не настраивался услышать что-то из репертуара городских артистов. – Ее девушки поют, когда подружку замуж выдают.
— Не, ну все девчонки одинаковые! Смотри же, даже ведьмам замуж хочется!.. – настроился балагурить этот тип: улыбка до ушей, из глаз веселые искры посыпались. А я возьми и хлестни его пучком жгучей травы! – Ай! Понял, понял! Умолкаю. Пой, малышка.
Я еще немного посидела молча, перебирая зеленые листочки в кошелке, а потом тихонько затянула:
Ты рябина ли, рябинушка,
Ой да ты рябинушка кудрявая,
Ты рябинушка кудрявая,