Красавчик Саша
Шрифт:
Господи, Арлетт, проговариваю сейчас, сидя в роскошном номере, самом шикарном, какой только есть в земле венгерской, твое имя — и я уже счастлив, и счастлив до конца, беспредельно. А когда смогу, наконец, опять приблизить к себе твое изумительное, невероятное, дорогое до боли лицо, кажется, просто сойду с ума от блаженства.
4 декабря
Вчера я вернулся из Будапешта. Эта была третья моя поездка к венграм. И самая счастливая, пожалуй.
Конечно, и прежние
Однако последняя поездка стала наиболее потрясающей и многообещающей. Стыдно признаваться, но это был самый настоящий, несомненный триумф. Ей-богу! Ничего подобного я даже представить не мог, хоть и предполагал: тамошние магнаты из кожи вон повылезают, принимая меня, избранного председателем финансового треста венгерских землевладельцев. Общий капитал треста, по официальной документации, равен четырем милллиардам франков. От успехов этого начинания зависит будущее достославной венгерской аристократии. И все-таки оказанный мне прием далеко превзошел все мои ожидания.
Среди сопровождавших меня был депутат-радикал Боннэр, которого представили мне как члена правящих кругов Франции. Я очень рассчитывал, что он придаст весу нашей делегации. Но на него внимания обращали крайне мало. В основном обхаживали меня, как будто я был не финансист, а настоящий политический деятель.
Хотя бы несколько слов необходимо сказать о состоявшемся банкете. В нем приняло участие правительство во главе с регентом Хорти, весь дипломатический корпус, сливки венгерской знати.
По личному указанию регента, на банкет (он состоялся в отеле «Ункария», в котором мне со «свитой» отвели весь бельэтаж) выставили исторические сервизы из городской ратуши. Обычно это делается лишь в тех случаях, когда прибывают королевские особы.
Я был усажен на самое почетное место; по правую руку от меня находился регент, по левую — французский посланник.
Взоры всех присутствующих устремились на меня — в этих словах нет ни единого грана хвастовства. Ведь элита Венгерской республики рассчитывает, что я в качестве финансиста смогу обеспечить хождение венгерских бумаг, а это хоть как-то компенсирует серьезные территориальные потери, понесенные крупными здешними землевладельцами.
Да, державы-победительницы слишком уж жестоко обошлись с Венгрией. Утеряны, а точнее, отобраны тысячи гектаров поместий. Правда, за секвестированные владения обещана компенсация, но покамест это — только на словах, увы.
Венгры надеются, что я как человек дела туманные обещания политиков доведу до самого непосредственного исполнения. А я и в самом деле доведу! Все сделаю для того. Надо будет — надавлю на Лигу Наций. Или куплю ее.
Я прямо так и сказал на банкете. И мои слова встретили даже и не рукоплесканиями, а настоящим, не прекращающимся шквалом самых что ни на есть восторженных оваций. Зал, хотя в нем было собрано отборнейшее общество, совершенно благовоспитанное, просто ревел.
Моим словам
Не могу не сознаться: я вернулся из Будапешта в чрезвычайно приподнятом настроении. Эта исключительная вера венгров не только поразила меня, но еще и вдохновила, окрылила, и нынче я просто ощущаю в себе струящуюся, бурлящую энергию.
Я все сделаю, что в силах и не в силах; лишь бы только мне сопутствовала удача и на сей раз.
16 декабря
С раннего утра пришлось мчаться в Байонну.
Мне вообще приходится там бывать даже более чем часто. Собственно, другого выхода-то и нет. Тамошний банк «Муниципальный кредит» — ведь мое кровное детище.
Более того, он есть прямое осуществление давнего плана. И хотя в целях безопасности моей подписи на документах «Муниципального кредита» нигде не значится, всем там заправляю как раз я; можно сказать, единолично…
Кстати, у меня в помещении банка имеется свой персональный кабинетик, вполне уютный, там я иногда и ночевать остаюсь, ежели задерживаюсь в Байонне. А еще в кабинетике есть заветный сейф, в коем я храню драгоценности испанских грандов, вот уже несколько лет как осевших в Байонне. Признаюсь откровенно: содержимому сего сейфа цены нет.
Кроме того, в этом чудном баскском городишке мне принадлежит еще и ломбард, а также лавка, в коей изготавливается и продается всякая занятная, а главное, мастерски выделанная бижутерия. Особливо ювелиры мои тяготеют к имитации бриллиантов и изумрудов (тут они профи). Впрочем, это, строго говоря, даже и не лавка, а самый настоящий небольшой заводик.
Так что без Байонны мне никак. Там у меня банк, ломбард и заводик. И все они — как бы звенья одной цепи.
В целом в Байонне дела мои идут вполне успешно и даже очень. Но именно это-то как раз меня и тревожит. Слишком уж все хорошо да тихо, слишком уж слаженно. Это-то и подозрительно. Так уж повелось, что кто-то непременно должен подкапывать под меня, а в Байонне вроде ничего подобного не происходит, что как раз и странно.
Иногда я мотаюсь в Байонну просто, чтобы успокоить себя. Так было и на сей раз.
Съездив туда на один денек, я себя как-то успокоил, но на самом деле все-таки не очень. Слишком уж благостно там. А мэр-депутат Байонны смотрит на меня как на божество какое, словно на благодетеля. Чересчур, мне кажется. Не к добру, ох не к добру такие восторги!
Ладно, поглядим, каково будет. Рождество всё же на носу, вряд ли что сейчас произойдет. Нынче все заняты поиском подарков, а не тем, чтобы «негодяю» Стависскому «удружить». Думаю, хоть какая-то пауза мне явно обеспечена. Рассчитываю на это. И значит, будет — надеюсь — время подумать и придумать что-нибудь.