Красавчик. Две столицы
Шрифт:
– Хм.
– Вот и договорились. Да, поручика Манкошева Ивана Николаевича с пятью, скажем, опытными воинами нужно отправить через несколько дней в Кизляр, чтобы он там встретил грузинскую делегацию и проводил их до Астрахани. Там, возможно, будет сама грузинская царица. Очень важно, чтобы грузинская знать оказалась в Москве. Я Пери-Джахан-Ханум скажу и Мехти, чтобы они тоже выделили человек по пять воинов, в том числе и проводников. Проводит их поручик до Астрахани и пусть возвращается.
– Слушаюсь, ваше превосходительство.
Интересная история получилась с приобретением
Только дела чудные завертелись, и времени для поездки в это селение, что находится в сорока километрах к западу от Дербента, все не было, то одно, то другое. Помог случай. Разбирал Брехт на второй день воцарения дела в городе и пригласил кади Дербента. Кади – это судья по законам шариата или в более широком смысле. Раз город, то должны быть преступники, должна быть тюрьма. Хотелось узнать, а кого там содержат, и заодно полюбопытствовать, а нет ли в городе русских рабов.
Кади был в белом бурнусе, высокий и тощий. По-русски не говорил, и вообще не говорил. Не немой был. Важный был.
– Думаю, что нужно в городе построить такую большую и красивую мечеть, чтобы в нее помолиться приезжали со всего Кавказа. Добыть бы священную реликвию…
– А деньги? – Точно не немой.
– Заработаем, если вы поможете.
– Слушаю тебя, хан Петер. – Это не панибратство, здесь нет обращения на «вы», можно добавить только слово для уважения, «эфенди», например, но это все равно будет на «ты».
– Сколько человек сидит в тюрьме? Есть ли русские рабы в городе, и что надо сделать, если они есть, чтобы их освободить?
– В зиндане восемнадцать преступников, троих завтра должны казнить. Им отрубят головы.
– За что? – начинать правление нужно ведь с амнистии.
– Богохульствовали и оскорбляли хана Гасана. Это пришлые. Они из селения Кубачи, их изгнали из родного села, и они решили обосноваться в Дербенте. И на базаре стали ругаться со стражниками и оскорблять Гасан-хана и сквернословить, даже произнесли имя пророка Мухаммеда.
– С чего бы это нормальным людям делать? – Кубачи – это интересно.
– Не все ли равно. Главное не причины, а действие. Нельзя хулить власть и пророка.
– Пусть их сюда приведут. Хочу расспросить их лично.
Кади пожал плечами и перешел на рабов. Никто не отделяет русских рабов от не русских, но северные белокожие рабы есть.
– Их можно выкупить? – не начинать же правление с передела собственности, так и до бунта недалеко.
– Наверное, – тощий пожал тощими же плечами. Плечиками.
– А можно объявить в Дербенте, чтобы хозяева белых рабов привели их к… Ну, найдите место и… Как это делается? Торги какие-то? – Да, не специалист был Брехт по торговле рабами.
– Это всё, эфенди?
– Всё.
– Хорошо, всё будет сделано.
– Что всё?
– Казна выкупит белых рабов и доставит их вам. – Вот это дисциплина, а не то, что майор там куксился гусарский. Сказал хан – так сделают даже больше.
Трое
– Поедете со мной в Санкт-Петербург? Я там строю часовой завод, – Брехт показал им часы фирмы Мозер, – хочу красивые корпуса делать. Чтобы каждые часы произведение искусства были.
– А семьи?
– Сегодня же за ними пошлю. Много народу? – Один черт уже за две сотни человек набирается, плюс-минус десяток, не столь важно.
– С детьми и стариками одиннадцать, – позагибал пальцы старший кубачинец.
– Говорите имена, сейчас пошлю за ними. Сами тоже езжайте, с отрядом из местных стражников никто вам ничего не сделает. Один день вам на дорогу туда и обратно и на сборы. Да, прихватите свои инструменты, может, даже у других мастеров купите. Дам вам сто рублей золотом.
– Благодарствую, хазретлери. Век будем Бога за вас молить.
– Бога? А кто вы по вероисповеданию?
– Христиане.
Ну, теперь понятно, чего кади их решил укоротить на голову. Христиане оскорбили пророка. Чтобы другим неповадно было.
Событие пятое
Положено нам всегда больше, чем накладывают.
Самый жадный бывает самым бедным.
Жмот. Кубинский хан – самый обычный жмот. Или трус. Не, не. Кубинский хан – трусливый жмот. Брехт ему непрозрачно намекнул, что рвется на коронацию Александра и долго здесь задерживаться не может, а потому…
– Подумай, брат мой хан, не хочешь ли ты отправить императору немного дорогих подарков и посла с поздравлениями. Опять же тогда мне и о Пери нашей общей легче будет разговаривать.
– Я, я, натюрлих, – начал кивать Шейх-Али-хан и уехал собирать подарки, оставив с Пери-Джахан-Ханум пятьдесят воинов.
– А наши подарки? – Кадир-бей, который, если на русский перевести, то был начальником сил самообороны Дербента, а теперь стал правой рукой нового хана Петера, присутствующий при спроваживании южного соседа, задал правильный вопрос.
– Салим-эфенди, – повернулся Петер-хан к казначею, толстенькому мужичку с вислыми длиннющими усами, одетому в золотую парчу. – И это, мне такую же черкеску надо. Срочно. Вот из такого материала. Хан я или нет?
– Что же вы изволите, эфенди хазлетрели, в качестве подарка?
– А веди-ка ты меня, Салим-эфенди, в закрома родины.
Думал, что в подвал поведут. Нет. Круто все. Как Форт Нокс. Отдельно стоящее здание с охраной из толстеньких стражников в кольчугах. Прямо сюр. Последние в мире кольчуги. Но смотрится здорово.