Красавчики из френдзоны

Камински Аделина

С этими словами отправилась вперед по дорожке, ведущей к учебному корпусу. Оттуда через ворота и на первый же трамвай до западной окраины. Жди меня, дядя. Не знаю, как долго ты собирался оттягивать наш разговор по душам, но время, судя по всему, настало. Я хочу знать больше, даже если внезапный утренний визит отразится на моей успеваемости.

Друзья последовали за мной.

* * *

Мы вышли на пустынной остановке. Чтобы попасть в особняк рода Горьску, нужно подняться по витиеватой дороге, серпантином тянувшейся вдоль редкого леса. Для двух ног — не проблема, для машин и экипажей — очень даже. Но

гостей дядька Монгер не жаловал. Это у Альтенайров и Вальери закатывали балы от рассвета до заката. У нас же всегда было спокойно. Порой настолько спокойно, что уши закладывало от тишины.

— Дельфина?

Шагая по дорожке мимо хлипких осинок, разглядывала местный лесок, когда Миши изловчился и взял меня за руку. Мы шли крайними, а потому на его выкрутас никто не обратил внимания. И всё равно я переживала, что сцена, произошедшая в вестибюле академии, заимеет логическое продолжение. Кто на этот раз будет разнимать ребят? Я? Как бы это плачевно ни для кого не закончилось. Для меня — особенно.

— Чего тебе? — одернула руку и спрятала за спину, но стихийник и там ее поймал. Улыбнулся.

— Понять пытаюсь, как ты относишься к нам на самом деле.

— А что тут непонятного?

— Что-то изменилось в тебе с того дня, когда мы признались. Ведешь себя с нами иначе. То улыбаешься наигранно, то убегаешь, как от чумы. Дело-то не во френдзоне, в которую ты нас загоняешь.

— И в чем же? — Заметила, как Ойя с Рином внимательно наблюдают за нашим разговором, и вновь отбросила руку террера. Вцепилась в сумочку, что висела через плечо.

— В том, что ты определиться между нами не можешь. Вот и вся проблема.

— Проблема?! — вскинулась я, резко притормозив и смерив мальчишек пронизывающим до мурашек взглядом. — Ты думаешь, это единственная проблема, которая нам мешает? А как же статус? Социальный который. Иерархия, все дела. Ваши семьи с потрохами сожрут и меня, и вас за компанию, если узнают о шурах-мурах с нейтралкой. А содержанкой я быть не собираюсь! Это унизительно. — Вспомнив Ламэнту, прикусила губу. — По крайней мере, для меня. Если и дальше хотите ерундой страдать, найдите себе другую нейтралку и делайте с ней, что хотите. Понятно теперь?

Ох, как же бесит! Непонятливые. Сколько раз мне еще объяснять, что не по пути нам в этой жизни, насколько бы не были сильны наши чувства друг к другу? Да и вместе я вас сплотить не смогу, если собачиться будете до последнего. Ну какой парень в своем уме согласится делить девушку со своими друзьями? Даже если такой вариант вытекает логичнее всех остальных, учитывая мою неспособность определиться.

В молчании мы достигли ворот особняка. Неужели, до ребят наконец-то дошло, что давление — не лучший выход из непростой ситуации?

Я дома. Если это место можно назвать домом. После всего происходящего настолько отдалилась от приемной семьи, что даже по вредной тетке Ингрид немного соскучилась. Чуть-чуть.

Моя затея была бы обречена на провал, если бы дядьки Монгера здесь не оказалось. Он вполне мог уехать по делам, вплоть до длительной командировки в другой регион, на встречу с деловыми партнерами и спонсорами.

Однако сегодня — один из тех самых нечастных дней, когда мне повезло, и моим планам суждено было исполниться. Директор игнипортского завода по переработке стихийной энергии сидел в кресле-качалке перед зажженным камином в гостиной и покуривал трубку. Мужчина не любил, когда его отвлекают в такие моменты,

но я рискнула. Если он отложил наш разговор в дальний ящик, то должен быть готов к тому, что ящик этот рано или поздно нужно вытряхнуть.

— Здравствуйте, дядя Монгер, — скромно поприветствовала я файера, стоя в дверях.

— Отец, — коротко поклонился Ойя.

— Мистер Горьску, — хором добавили Рин с Миши, отвесив такие же учтивые поклоны.

Хозяин особняка лениво поднял взгляд на нашу разношерстную тусовку. Кивнул. Безэмоциональный мужчина. Именно это меня извечно в нем пугало. Трудно понять, о чем он думает.

— Вы не узнаёте эту вещь? — решив долго не тянуть с освещением темы моего неожиданного визита, я вытащила из сумки записную книжку. Развернула ее лицевой стороной, продемонстрировала.

Файер поманил меня рукой, и мне пришлось пересечь гостиную, дабы передать ему записи. Немного погодя парни тоже подошли к камину. Застыли позади меня каменными изваяниями.

Отложив трубку на столик подле кресла, Монгер внимательно осмотрел книжку. Раскрыл, пробежался глазами по строчкам. Особое внимание уделил печати моего рода на первой странице. Хмыкнул.

— Откуда… — его взгляд метнулся ко мне, — …она у тебя?

— Разве, это имеет какое-то значение? — вскинула бровь. — Вы лучше скажите, как это понимать? И если всё, что там описано — правда, то… каковы ваши истинные мотивы, дядя Монгер? Зачем вы забрали меня сюда?

— Ты, девочка, упрекала меня в алчности. В чем упрекаешь теперь?

— В недосказанности… наверное.

Файер вздохнул. Жестом указал ребятам покинуть гостиную, и только когда они вышли, перешел к откровениям.

— Как я и говорил, — начал он, а я присела на диванчик, располагавшийся напротив, — твои родители были мне хорошими друзьями. Шеван и Окина Людьи. Шеван занимал третью по важности должность на заводе, Окина руководила лабораторной работой. В один день они оба подали заявление на увольнение, ничем свое решение не объясняя. — Мужчина закурил, выпустил несколько клубов дыма. — Несмотря на это, мы продолжали поддерживать контакт. Изредка, но продолжали. На тот момент я уже знал, что у них появился ребенок. К какой из стихий он принадлежал — нет. Они не распространялись об этом. Через некоторое время мои подопечные обнаружили пропажу. Значительную пропажу стихийной крови из складских резервуаров. Как оказалось, воровали стихийники, работавшие на Людьи. Так мы и вышли на их лабораторию, взяли Шевана и Окину с поличным и там же наткнулись на тебя. — Небольшая пауза, чтобы дать мне возможность переварить услышанное. — Трупов нейтралов в лаборатории было полно. Многие из них на тот момент медленно умирали в муках. Хоть твои руки тоже были исколоты иглами, ты оставалась единственной, кто реагировал на происходящее. Когда выяснили, кем ты являешься, и решали, что с тобой делать, лучшим вариантом я посчитал забрать тебя в нашу семью.

— Зачем? — лишь сейчас я прервала повествование.

— Я сам отец. Я знаю, что можно увидеть во взгляде маленького ребенка. Игрушки, сладости, жажду внимания к себе. Твой взгляд был не таким. Признаюсь, даже меня, повидавшего за свою жизнь немало, поразило то безразличие.

— Значит, из жалости? Просто из жалости? — горько усмехнулась.

— И да, и нет. Отчего-то я посчитал, что ты станешь неплохой воспитательницей для наследников моего детища. Для тех хулиганов, что сейчас за дверью стоят и нагло подслушивают.