Красавец горбун
Шрифт:
Прохрипев имя любимой, Бедр-ад-Дин схватил ее за волосы, чтобы притянуть к себе ее лицо. Он стал целовать ее так, будто хотел украсть всю, до последней капельки, силу воли, какая у нее еще оставалась. Фарида боролась с собой, стараясь сохранить хотя бы крохи сознания, но язык Бедр-ад-Дина ворвался в нее так же властно, как и плоть, что ритмично двигалась внутри. И наконец он начал беспощадными толчками повергать ее тело в лихорадочный вихрь наслаждения.
Молодая женщина жалобно всхлипнула. Она чувствовала, как огонь и всепоглощающее желание нарастают и заполняют ее
Секунду спустя Фарида вскрикнула и отчаянно забилась в объятиях Бедр-ад-Дина. Волны наслаждения соединились в один бушующий океан и поглотили ее целиком.
В этот момент Бедр-ад-Дин понял, что не может сдерживаться более ни одного мгновения. Сильное тело беспомощно выгнулось, из груди вырвался хриплый стон, и он соединился со своей женой на пути к вершинам блаженства.
Некоторое время Фарида лежала не двигаясь. Ее тело так и оставалось соединенным с Бедр-ад-Дином, грудь была прижата к его влажной груди, голова покоилась рядом с его шеей, их дыхания смешивались, а сердца согласно замедляли свой бешеный ритм.
Макама пятнадцатая
Увы, даже самые долгие сборы заканчиваются. И заканчиваются куда быстрее, чем мог ожидать тот, кто мечтает, чтобы они продолжались бесконечно.
И вот наступил тот день, когда Бедр-ад-Дин взошел на палубу крутобокого корабля, украшенного надписью «Смелый». Фарида, утирая слезы, радовалась тому, что этого не видно под темным чаршафом. Салах печалился, что дочь вновь остается одна. А сам Бедр-ад-Дин уже вглядывался в открытое море, торопя тот миг, когда он встретится с мастером мастеров, который в силах сотворить чудо и создать ловушку для коварной джиннии. Но вот берега земли Кемет растаяли вдали, и вокруг распростерся безбрежный океан.
«Не торопись, сын мой, будь осторожен в своих желаниях, – услышал Бедр-ад-Дин слова мудреца Тети, – ведь неизвестно еще, какой платы захочет мастер за свое удивительное искусство…»
– Я согласен на любую плату!
– Ты согласен на рабство? Согласен отдать самое дорогое, что есть в твоей жизни? Согласен никогда более не увидеть родины?
Странные вопросы мудреца озадачили Бедр-ад-Дина.
– О чем ты, маг?
– О том, юный Бедр-ад-Дин, что плата может быть воистину любой – и я сейчас не в силах угадать, что придет в голову мастеру мастеров. Хорошо, если он захочет лишь золота…
– Ты пугаешь меня, мудрец…
– О нет, мальчик, предупреждаю. Не так давно один мудрый ромей или, быть может, римлянин, произнес мудрую фразу: «Предупрежден – вооружен». О, конечно, я буду рядом с тобой, но может так случиться, что магия этого мастера окажется сильнее моей. И потому я спешу дать тебе совет сейчас, пока тайны острова пряностей еще не властны над нами.
– Но тогда подскажи мне, Тети, на что я могу решиться, а что будет запредельной платой.
– Увы, юный странник, этого еще я не ведаю. Но думаю, что мастер может тебя попросить отправиться через полмира за какой-то безделушкой в обмен…
– Но разве это так ужасно?
– О нет, это как раз разумная плата. Ибо это просто обмен…
– Но какой же может быть плата неразумная?
–
– Жизнь кого-то из близких, мудрец?
Было видно, что подобная мысль еще не приходила в голову Бедр-ад-Дину. Он был просто ошарашен такими, казалось бы, простыми словами мага.
– Но жизнь кого из моих близких может потребовать у меня этот странный мастер? Ведь у меня почти никого нет…
– Есть мать и отец… Они скрываются от преследований врагов, но они живы. Есть жена и есть сын…
– Сын, мудрец? У меня есть сын?!
– О да, мальчик, у тебя и Фариды есть сын. Ему еще только предстоит родиться, но он уже живет и дышит…
– О Аллах милосердный, как сладостен этот день! Нет в целом мире никого, счастливее меня! Благодарю тебя, мудрейший из мудрецов, за эту прекрасную весть!..
– Ну что ж, юный отец, я рад тому, что на миг сделал тебя счастливым… Но прошу, подумай, что будет, если мастеру захочется в уплату за возвращение твоего лика забрать жизнь этого еще не родившегося человека?
– Я убью это мастера!
– За что? Лишь за то, что он предложит тебе непомерную плату?
– Тогда я откажусь и уеду…
– И на всю жизнь останешься красавцем при свете луны и уродом при свете солнца?
– Но я сохраню жизнь своего сына…
– А станет ли он гордиться уродством отца? Не сойдет ли с ума, зная, чем отец пожертвовал ради его жизни и счастья?
Бедр-ад-Дин открыл было рот, чтобы ответить. Но увы, слов не находилось. И потому он замолчал, пытаясь на внутренних весах взвесить товар и цену за него. Маг не мешал ему. Ибо за свою бесконечно долгую жизнь уже понял, как тяжело принять решение там, где на карту поставлено многое, если не все.
Трудную задачу задал мудрец Бедр-ад-Дину. В тягостных размышлениях прошли десять дней, долгих для обычного человека и незаметно-быстрых для мага, живущего уже третью тысячу лет.
Но даже самое долгое странствие, равно как и подготовка к нему, когда-то заканчивается. Наконец показались берега острова пряностей. Непривычные запахи окатили Бедр-ад-Дина густой, как мед, волной. Непривычный говор оглушил, едва не лишив слуха совсем. Но маг вновь оказался прав (Бедр-ад-Дин уже устал этому удивляться). Ибо старый горбун-путешественник вызывал у всех лишь почтение и желание угодить. Ни разбойники, ни гадалки, ни даже девицы из веселых кварталов не обращали на него внимания.
«О Аллах, боюсь даже думать о том, что мудрец всегда прав…» – думал Бедр-ад-Дин, но ноги его все равно очень быстро донесли до места, где обитал мастер мастеров. Слишком быстро. Ибо никакого решения юноша не принял ни за дни странствия, ни за минуты дороги.
Распахнулись тяжелые деревянные ворота, отделанные коваными полосами с орнаментом. Юноша невольно залюбовался тонкой работой и необыкновенным узором. Но, помедлив лишь мгновение, Бедр-ад-Дин вошел в мастерскую.
– Да это же просто дворец, – пробормотал юноша. – Кто бы ни был этот мастер из мастеров, но ему Аллах, похоже, даровал изумительные умения и знания.