Красавец мужчина
Шрифт:
Зоя (шепотом). Федя!
Олешунин (растерявшись). А? Что? Федя… да… (Стараясь быть развязным.) Нет, вот что, Зоя… Если б теперь вдруг… луна и там… вдали пруд… (С пафосом.) Какое блаженство!
Зоя. Да зачем нам луна? Нет, ты лед, ты лед! (Встает с кресла и бросается на шею Олешунину.) Федя, я люблю тебя, люблю…
Олешунин. И я, Зоя, и я…
Зоя (обнимая Олешунина). Федя, Федя!
Входят Окоемов, Лупачев, Пьер и Жорж.
Олешунин, Зоя, Окоемов, Лупачев, Пьер и Жорж.
Зоя (прижимаясь к Олешунину). Ах, Федя, спаси меня! Он меня убьет! (Прячется на диване за Олешунина.)
Олешунин (растерявшись). Что это? Как? Но позвольте… (Встает с дивана )
Зоя тихо уходит в дверь направо.
Окоемов. Ну, что тут за разговоры! (Обращаясь к Лупачеву, Пьеру и Жоржу.) Вот, господа, вы видели. Кажется, этого для вас довольно, чтоб составить понятие о верности моей супруги.
Лупачев. Чего ж еще!
Пьер и Жорж утвердительно кланяются.
Окоемов. Господа, теперь вы, нисколько не греша против совести, можете показать даже под присягой, что поведение моей жены не безукоризненно.
Лупачев. Нет, этого мало. Я смело скажу, что оно преступно. (Пьеру и Жоржу.) Согласны, господа?
Пьер. Совершенно согласен.
Жорж. Без всяких сомнений.
Окоемов. Благодарю! Господа! Я пригласил вас… я хотел весело провести время с друзьями, но случай натолкнул нас на эту печальную сцену; я не думаю, чтобы дальнейшее присутствие в этом бесславном доме было для вас приятно. Я и сам бы бежал из дому, но я, к несчастию, одно из действующих лиц этой семейной драмы; я должен буду выслушивать разные объяснения, я обязан выпить чашу до дна. Господа! оставьте меня наедине с моим позором.
Лупачев (подавая руку Окоемову). Прощай, бедный друг мой! (Уходит.)
Пьер и Жорж подают руки, раскланиваются и уходят.
Окоемов и Олешунин.
Олешунин. Милостивый государь! тут одно недоразумение; хотя жена ваша действительно предпочитает меня другим, но в этом ничего преступного нет.
Окоемов (холодно).
Олешунин. И все-таки, если вам угодно, я готов дать вам удовлетворение.
Окоемов. Какое тут еще удовлетворение! Ничего этого не нужно. Напротив, я вам очень благодарен.
Олешунин. Но это дело не может кончиться иначе, как дуэлью.
Окоемов. Что за дуэль! Вот еще! Охота мне свой лоб под пулю подставлять.
Олешунин. А! так вы трус? Нет, я требую, непременно требую.
Окоемов. Никакой дуэли не будет, зачем? А вот со мной револьвер, не хотите ли, я лучше вас так убью? Это мне ничего не стоит. И меня оправдают. Знаете, что адвокат будет говорить?
Олешунин. Оставьте шутки! Я их не люблю.
Окоемов. Нет, оно интересно. Адвокат скажет: горячий, благородный человек застает в доме обольстителя и в благородном негодовании, в горячке, в исступлении убивает его. Можно ли обвинить его? Он действовал в состоянии невменяемости! Ну, что ж вы молчите? Вам не угодно, чтоб я убил вас? Так уходите! Вызывать на дуэль могу я! Но я вас не вызываю, а благодарю.
Олешунин. Какая благодарность? За что?
Окоемов. Вот видите ли: нам нужно было разойтись, это уж наши расчеты, Я долго искал человека, который бы был так легкомыслен…
Олешунин (грозя пальцем). Ссс! Без оскорблений!
Окоемов. Я не говорю ничего оскорбительного; я говорю только: «легкомыслен». Но как же назвать того человека, который поверит, что Зоя может прельститься им, имея такого мужа, как я. Вот нашлись вы, и я вам очень благодарен.
Олешунин. Ну, так нет-с! Не благодарности. Я крови хочу, крови нужно мне вашей, я завтра же пришлю к вам моих секундантов.
Окоемов. Милости просим! Я прогоню их, как вас.
Олешунин. Я не позволю играть над собой. (поступает на Окоемова, тот хладнокровно вынимает из кармана карманный пистолет. Олешунин отступает и идет к двери.)
Окоемов (ласково). Прощайте! (Подойдя к двери.) Эй! Кто там! Проводите господина Олешунина.
Входит Зоя.
Окоемов и Зоя.
Зоя. Ах, кабы ты мог чувствовать, Аполлон, какая это пытка. Ну, что, мой милый, хорошо я сыграла свою роль?
Окоемов (сухо). Да, так хорошо, что можно усомниться, роль ты играла или действительно любишь Олешунина.
Зоя. Значит, хорошо?
Окоемов. Не мешало бы и хуже; никто тебя не заставлял быть очень натуральной.
Зоя. Ты ревнуешь, мой милый. Как я рада. Значит, ты меня любишь.