Красавица-чудовище
Шрифт:
– Не видел, мам, – соврал Матвей.
– Не звонит мне… А я жду, как дура. – Она тяжело вздохнула. – Ладно, давай, до встречи.
– Пока. Не грусти.
Закончив разговор, Матвей почувствовал себя еще хуже, чем до него. Вздохнул, так же тяжело, как и мать, и, вместо того чтобы открыть файл с рабочим материалом, завел новый документ и написал заявление об уходе.
Вот так взял и в одно мгновение все решил!
Он давно задумывался о смене деятельности, а то засиделся на одном месте, а повышение ему не светит в ближайшее время. Даже свое резюме
Вчера один из друзей-хоккеистов, давний, еще со времен детской секции, предложил Матвею место управляющего спортклуба. Он открывал свое дело в следующем месяце. Легких и быстрых денег не обещал. Сказал, первое время будешь вкалывать по пятнадцать часов, а платить за это достойно не смогу. Но в перспективе…
Матвей отказался. Но сейчас вспомнил о предложении и написал заявление об уходе. Оставалось надеяться на то, что друг за сутки не нашел управляющего. Потому что Матвей понял, что хочет работать в спортклубе. А еще… даже если это место уже занято, он все равно уйдет из издательства. И скорее всего в спорт. На тренерскую работу, например. А то засиделся в офисе.
Пора начинать новую жизнь!
Глава 7
Он был очень странный…
Этот парень с вечно улыбающимся лицом.
Странный, и не только внешне. К лицу можно было привыкнуть. Но мысли, поведение…
После кафе они пошли в парк. Кир позвал Виолу, она согласилась. Домой не хотелось. Было как-то не по себе после очной ставки с Аросевым. И дело даже не в нем, хотя Аросев, на взгляд Виолы, омерзителен… особенно сейчас, растолстевший… Есть люди, которым идет полнота, она делает их милее, уютнее, няшнее, как сейчас говорят, а Аросев… был похож на пингвина! Не то чтобы ей не нравились эти божьи создания, нет… только люди, на них смахивающие.
В общем, дело было не в Аросеве, а в ней самой.
Всколыхнулись воспоминания… Нет, даже не так. Ее будто наизнанку вывернули.
Вспомнился роман Набокова «Лолита». Гумберт Гумберт в нем хотел проделать это, вывернуть то есть свою нимфеточку, чтобы расцеловать ее печень и прочие органы. А полицейские – чтобы причинить боль. Не специально. А для дела. Кому интересны переживания шлюхи, пусть и не закоренелой, когда ведется расследование трех убийств и одного нападения?
А как Матвею обо всем рассказать? Ведь придется…
В общем, в голове и на душе Виолы был полный раздрай. Поэтому она, чтобы не «ковырять болячки» в одиночестве, пошла с Киром в парк.
Дождь кончился, выглянуло
– Тучи все еще не разошлись, – отметил он. – Жаль.
А Виоле нравилось такое небо. В нем было столько всего… и это завораживало!
– Вам снится Олеся? – спросил Кир. Они говорили только о Красотуле. Хотя Виола пыталась сменить тему. Но этот странный парень с застывшей улыбкой на лице все равно возвращался к одной и той же.
– Один раз приснилась, – припомнила Виола.
– В каком виде?
– Как живая. Мы с ней гуляли по набережной. Ели мороженое в рожках вафельных.
– Как она любила.
– Да, ванильное.
– Значит, ей хорошо там… – И снова посмотрел на небо. – Я так рад.
– Здесь ей было бы лучше.
– Не уверен.
– Не понимаю вас.
– Тут она страдала. От собственного несовершенства (естественно, мнимого). Она была прекрасным ангелом. А хотела иметь внешность дьяволицы. Ей бы в другое время родиться. И не здесь. – Кир сунул руку в карман за бумажником. В одном из отделений лежала крохотная фотография, которую он вынул и протянул Виоле: – Кого она вам тут напоминает?
Виола не сразу поняла, что на снимке Олеся. Фото было сделано не только до операций, но, пожалуй, еще до полного полового созревания Красотули.
– Сколько ей тут?
– Четырнадцать.
– Совсем девочка. А на кого похожа… даже не знаю.
– На Деву Марию с икон.
Виола так бы не сказала. Но спорить не стала.
– Зачем ей нужен был этот гламур? Гонка за лайками! Ей было иное предначертано.
– Что именно, на ваш взгляд?
– Делиться светом и теплом по-разному можно, согласитесь? Давать его, чтобы согрелись те, кому холодно, или озарить дорогу заблудшим – это одно, а питать огромный банер с рекламой кока-колы – другое.
– По-вашему, Олеся была тем генератором, что освещает банеры?
– Увы. А им сколько энергии ни дай, все мало. Вот и перегорела.
– Вы так говорите, как будто она покончила жизнь самоубийством. Или от передозировки умерла. Олесю убили! Ее земной путь был прерван. Это не она перегорела, это ее провода перерезали.
– Не бывает одного без другого.
– Опять загадки! – Виола начала выходить из себя. – Давайте оставим аллегории, и вы скажете, что имеете в виду.
– А вы не понимаете?
– Может, я неправильно понимаю? Вас послушать, так она сама виновата в том, что ее убили? Нарвалась, типа. Живи она тихо, скромно, работай в богадельне и пристраивай сирот в приемные семьи, то встретила бы глубокую старость, а не умерла во цвете лет…
– А вы так не считаете?
– Нет… – Виола резко встала. – Мне надо идти. До свидания, Кирилл.
– Постойте! Не убегайте.
– Я устала и хочу домой.
– Я расстроил вас. Даже разозлил. Прошу прощения.
– Все нормально. Просто мне на самом деле пора…