Красавица для Чудовища
Шрифт:
Даже если я приму его дочь — что тогда? Эта девушка будет каждый день мне напоминать о том, что сотворила ее сестра и, со временем, я возненавижу еще и ее. Сейчас же, кроме жалости, я больше ничего к ней не испытывал и планировал оставить это чувство в себе навсегда.
— Нет, — цокнул я. — Не вижу в этом смысла.
— Как мне теперь ей это сказать… — вытянул он надрывным тоном, качая головой и глядя в стену. — Она же беременна.
Полоснуло по сердцу от его слов. Я прокручивал эту мысль сотни раз в своей голове, но так и не пришел к одному единственному, верному выходу. Я убеждал себя в том, что у этой девчонки не должно было быть от меня детей.
— Насчет этого, — деловито
— Что?! — посмотрев на меня, злобно процедил Шмелев. Его губы сложились в тонкую полоску и раскрасневшееся лицо, казалось, готово вот-вот лопнуть.
— Я говорю, что готов нести за это ответственность, — ответил я. Его глаза сузились, и выражение, прежде жалобное, молящее, становилось угрюмым. — Учитывая обстоятельства, ваша дочь — не самая подходящая кандидатура для роли матери моего ребенка, — уверенно продолжил. — Если это — мой ребенок.
— Ты сейчас — серьезно?! — переспросил он гневно, сужая глаза в прищуре. — Ты сомневаешься в моей дочке?!
— Похоже, чтобы я шутил? — ответил в подобном ему, тоне. — Мне будут нужны доказательства. В ребенке и так будет течь ваша плохая кровь, но, если он, все-таки мой, — сделав акцент на последнем слове, добавил я, и желваки на скулах Шмелева автоматически заиграли. — Я не позволю ему жить в вашей семье и заберу его.
Похоже, что я сильно недооценил физические способности Шмелева, ведь не успев завершить свою мысль, ощутил оглушительный удар кулаком по лицу, отчего скула болезненно заныла. Голос на подсознании почему-то твердил: «так тебе и надо», и я понятия не имел, почему был с ним солидарен.
Разве хоть раз, за то время, пока я был в курсе того, что девушка беременна, я сомневался в том, что ребенок — от меня?
Ведь нет, и тепло, возникающее при мысли о ней и которое я благополучно уничтожал внутри себя, вынуждало меня лезть на стену и ненавидеть девушку.
Мужчина поднял меня за ворот футболки, и потянув на себя, вытащил из кресла, заставляя посмотреть ему в глаза.
— Если бы не твоя болезнь, — презренно протянул он. — Я бы сбил с тебя спесь за всю ту боль, что ты причинил моей дочери. Подлый ты ублюдок, — брезгливо добавил он, и грубо оттолкнул меня от себя.
Покачнувшись, я схватился за столешницу, едва сохраняя равновесие. Сильный, сукин сын, а мне, отчего-то, стало неловко отвечать ему кулаками в ответ.
— Я забуду все то унижение, что мне пришлось испытать сегодня в этом кабинете, — презренно проговорил мужчина. — А ты еще пожалеешь о своих словах, я тебе обещаю, — поправив пиджак, добавил тесть, делая несколько шагов назад. Я же, прикоснулся к зудящей, от удара, скуле. — Но, когда это произойдет, будет поздно, — процедил он, глядя мне прямо в глаза. — Ты больше и на пушечный выстрел к моей дочке не подойдешь, — вытянув указательный палец, предупредил мужчина. — Ребенка ты тоже в глаза не увидишь, я тебе это гарантирую.
Развернувшись, мужчина опрометью ринулся к выходу из моего кабинета.
— Дай Бог, твой отец очнётся, — изрек он на прощание, дергая ручку двери. — Спросишь у него потом, кто такой Женя Самойлов. Может потом поймешь, что такое — плохая кровь, — брезгливо добавил он и со всей силы хлопнул дверью кабинета.
Я чуть ли не разнес дверь своей спальни, вламываясь в комнату. Виски пульсировали от злости, от сковывающей мышцы, ярости, и, самое отвратительное, я был зол на самого себя. Понятия не имел, что меня заставляло себя ненавидеть: моя слабость в кабинете, предательство отца, когда он скрывал от меня детали покушения, последние слова Шмелева, которые вносили еще больший хаос, смерть моей семьи от
Эта чёртова комната. Комната, в которой я жил несколько лет после смерти жены, выглядела как-то иначе. Я оглядел безликую, отполированную до блеска, спальню и брезгливо поморщился. Посмотрел на большую кровать. Интересно, в ней ли я трахался с дочерью врага, когда мои жена и дочка лежали в могиле? Меня убивало чувство вины. Урод. Шмелев был прав, и я действительно подлый ублюдок.
В голове все вертелись его слова и на секунду я замер, заметив некое несоответствие — не было фотографий в комнате.
Кто, мать его, убрал все фотографии моей жены?
Посмотрел в зеркало, с которого на меня смотрело угрюмое осунувшееся лицо несчастного, потерянного мужчины.
«Эта девчонка мне больше не нужна», — повторял как мантру.
Сняв с себя футболку и джинсы, ринулся в ванную комнату. Нужно было принять душ и лечь спать, чтобы окончательно не слететь с катушек. Открыв шкафчик, в котором, по памяти располагались некоторые косметические средства, я замер. Здесь лежали не мои вещи. Несколько тюбиков гелей для душа и женские духи. Очевидно, духи этой девчонки. Инстинктивно потянулся к прозрачному тюбику с круглой, черной крышкой и отцепив ее, сделал глубокий вдох. Аромат жасмина, пьянящий, дурманящий, приятно окутывающий мое обоняние, от которого по-особенному покалывало в сердце, заставляя биться его чаще. Прикрыл глаза, блаженно наслаждаясь ароматом, вызывающим приятные покалывания по всему телу. На секунду, я словно ощутил нежное, бархатистое прикосновение к своей коже и моментально вздрогнул. Проклятье. Почему мне так больно? Закрыв тюбик, я со злостью бросил его в дальний конец комнаты и тот, с грохотом разбился, ударяясь о белый кафель. Какой же я идиот! Прекрасно, теперь этим запахом пропиталась бы вся ванная комната, а учитывая отсутствие принадлежностей для уборки, мне пришлось бы терпеть этот запах всю ночь.
Скинув с себя полотенце, я завалился в прохладную постель и постарался уснуть. Утром, меня ожидало очередное разбитое состояние. Я ворочался всю ночь, и, кажется, измотанный, уснул только под утро.
Этот запах распространился уже по всей спальне, и будучи злым, как черт, схватив первую попавшуюся одежду из шкафа, я замер. На полках, частично, располагалась женская одежда. Похоже, что девушка, уезжая отсюда, оставила часть своих вещей, наивно надеясь когда-нибудь вернуться.
Ухмыльнулся, хотя сердце болезненно заныло. Похоже, у меня еще появились проблемы с сердцем. Потянув за нижний шкафчик, сжал презренно губы — здесь же, рядом с моим, в отдельной секции лежало женское, кружевное, нижнее белье. Постоял несколько минут как вкопанный, а затем, резко закрыв шкафчик, я хлопнул дверью от злости, пресекая на корню бешенное желание прикоснуться к ее вещам и внимательно рассмотреть их со всех сторон. Это ненормально, совершенно ненормально и подло с моей стороны.
Сегодня на свою службу возвращалась остальная прислуга, и первым же делом, я собирался отправить женщин убраться в моей комнате, избавиться от этого запаха, и вещей девушки.
Не спускаясь на первый этаж, я направился в свой кабинет, чтобы сделать несколько звонков. Мне нужна была Оля, с которой я собирался обсудить детали моего скорейшего развода.
Глава 30
Михаил
— Миш, я собрала почти все документы, но все не так просто, — отчитывалась Оля. Ей не нравилось то, что я делал и хоть она и молча соглашалась, все равно всячески демонстрировала свое недовольство. — По закону, с беременной женщиной можно развестись только с ее письменного согласия.