Красавица для Медведя
Шрифт:
– Ой! – слетел с моих губ испуганный возглас.
– Чего ты тут все вынюхиваешь? – густые темные брови нахмурились, придав и так далеко не добродушному лицу свирепое выражение.
– Ничего, – торопливо пробормотала в ответ и даже головой для убедительности помотала. – Я просто гуляю.
– Гуляешь? В два часа ночи?
– Ага. Бессонница у меня, а врачи советуют подольше ходить перед сном. Вот я и…
Договорить не смогла и показала пальцами шагающего человечка, надеясь, что это сойдет за ответ.
Сердце билось где-то в горле.
– А что забыл твой нос в моем заборе?
Похоже, сосед не впечатлился ангельской внешностью и в меру правдивым ответом.
– Разве это ваш забор?
Я удивленно уставилась в суровое лицо, предпочитая опустить часть про нос и свои объяснения. Хотя бы потому, что у меня их попросту не было.
– Да, – коротко рявкнул мужик.
В черных глазах блеснул мрачный огонек.
– Я не знала, – покаянно вздохнула в ответ. Хотела еще для убедительности землю ножкой поковырять, но решила, что это будет чересчур. – Думала, он мой. Точнее, Пашкин.
«Естественнее, Даша, естественнее. Знать ничего не знаем, ведать не ведаем, просто гуляем».
Сосед окинул меня тяжелым взглядом. Я прямо чувствовала, как тот проходится по коротенькой пижамной маечке и шелковым шортикам, и ощущала, как вслед за ним марширует толпа мурашек. Наверное, от холода. Ну не от страха же?
Закончив осмотр, бандит криво усмехнулся, а я возьми, да и ляпни:
– А хотите, я вас кофе угощу?
Да уж, абсолютная непринужденность. Нашла же время…
– Кофе? – в голосе соседа послышалось насмешливое удивление. – В два часа ночи?
– Нет, не сейчас. Завтра утром.
Я широко улыбнулась, изображая радушие и гостеприимство, а бандит молча посмотрел на меня, развернулся и пошел к своему крыльцу. А я осталась стоять, глядя ему вслед сквозь щель штакетин, и сама не знала, что чувствую. То ли страх, то ли обиду, то ли непонятно откуда взявшееся неудовлетворение.
И откуда оно только вылезло? Не иначе, из щели в заборе просочилось.
Оставшееся до утра время я проворочалась без сна в ставшей неудобной постели, а на рассвете поняла, что нужно как-то исправить впечатление от своей ночной вылазки, и решила наладить с бандитом дружеские добрососедские отношения. А если точнее – попросту втереться в доверие и выяснить, что он скрывает. Все мое сыщицкое нутро просто вопило о том, что в «замке» нечисто. Не будут нормальные люди просто так по двору окровавленные рубашки раскидывать. И ямы в кустах посреди ночи рыть – тоже.
«Главное, внутрь проникнуть, – подсознание в кои-то веки решило проявить со мной солидарность. – А дальше война план покажет».
Золотые слова…
Оставалось только придумать, как задобрить соседа и запудрить ему мозги. С кофе промашечка вышла, надо искать другие варианты.
«А чего тут думать? Мужик один живет, без женской заботы, пеки пирог и иди в гости, как делают все порядочные американские домохозяйки», – авторитетно заявило мое
Уж не знаю, с чего оно американских домохозяек приплело, но идея показалась неплохой. А что? Ни один мужчина не устоит перед искушением отведать вкуснейшего пирога, приготовленного по рецепту моей мамули. Да что там! Я и сама перед этим искушением еще ни разу не устояла. Каждый раз зарекаюсь, что больше одного кусочка не съем, но разве можно удержаться, когда перед тобой лежит пышный, румяный, смачно блестящий золотисто-коричневыми боками и сохранивший жар печи пирог?
При одном воспоминании о теплой сдобе, в животе заурчало, и я скатилась по лестнице, чтобы на скорую руку соорудить себе завтрак, быстренько смотаться в магазин за мясом и заняться «печным священнодействием».
Через три часа все было готово. Красавец-пирог отдыхал на разделочной доске под льняной салфеткой, десяток пирожков остывали на деревянном блюде, а я перебирала вещи, пытаясь понять, в чем пойти в гости. Надеть сарафан? Так все три, как назло, слишком открытые и больше предназначены для пляжа. Джинсы? Да ну, не вариант, не хватало еще, чтобы бандит на мою задницу пялился. Шорты и топ? Тем более.
Оставалось только платье. Легкое, в мелкий розовый цветочек, с неширокими оборками по краю – я захватила его на всякий случай, толком не представляя, куда смогу в нем пойти. А сейчас оказалось, что оно – самое то, чтобы произвести впечатление милой хорошей девочки, совершенно непричастной ни к вызову полиции, ни к каким бы то ни было козням.
Я быстро натянула платье, заплела волосы в свободный колосок, чуть оттенила глаза карандашом и посмотрела на свое отражение. Что сказать? Картинка.
«И кому ж такая красота достанется? – вспомнились слова папиной сестры тети Вали. – Вылитая бабушка Тая в молодости».
Если верить фотографиям и рассказам родных, Таисия Петровна была женщиной эффектной и выходила замуж раз пять или семь – этот факт бабушкиной биографии всегда вызывал путаницу и звучал по-разному в зависимости от того, кто рассказывал. Папа мялся и наводил тень на плетень, не желая говорить точную цифру, тетя Вера деликатно упоминала троих, и только тетя Валя, ничтоже сумняся, резала правду-матку. «Семеро их было, – уверенно заявляла она. – Официальных. А уж сколько остальных, так это только самой Таисии Петровне ведомо. Красивая была, мужики ей прохода не давали».
Меня всегда завораживало это сравнение с бабушкой. Я смотрела на старые фотографии, разглядывала хрупкую, яркую блондинку, и мечтала о том, что и меня судьба не обойдет, и рано или поздно я все-таки найду – не семерых, нет, – одного. Любимого.
Пока что судьба не торопилась. Хотя недостатка в кандидатах я не испытывала, и вполне могла бы пойти по стопам бабули и приобрести целую коллекцию самых разных штампов, но вот как-то не лежала у меня душа связывать себя такими непрочными узами. Мне, понимаешь, крепкие подавай, как корабельный канат… Чтобы один раз и на всю жизнь.