Красавица и чудовища
Шрифт:
Оба пришли.
Ночью.
Ко мне.
Свет они зажигать не стали. Вошедший последним Ворон захлопнул дверь, провернув ключ один раз. В замке он его не оставил, спрятал в карман.
Мне по-прежнему не доверяли, и освобождать никто не торопился.
Свет фонаря блеснул на гранях двух пар наручных часов, скользнул по покрытым татуировками крепким рукам. Ворон держал кулаки сжатыми. В полумраке его синие глаза растеряли всякий оттенок, и в центре бесцветной радужки выделялись только бездонные зрачки, отчего его взгляд пробирал до костей, как
Я не продержалась и секунды, перевела взгляд на Медведя. Когда он улыбался или при свете дня, в его черных глазах даже виднелись зеленовато-янтарные вкрапления, но не теперь, в этой пустой комнате, в которую они пришли вдвоем в разгар ночи.
Пахнуло виски и терпким дымом, наверное, от сигар. Слишком много мужских ароматов для меня одной. Как никогда мне нужен был свежий воздух, но окна все еще были заколочены. И это лишний раз напомнило о том, что мне из этой комнаты никак не выбраться.
Я подтянула колени к подбородку и вжалась в стену. Слишком узкая кровать для меня одной, не говоря уже о троих, верно? Или им плевать на это?
Из-за тесноты в комнате они вынужденно касались друг друга плечами, и я не могла не думать о том, каково это – оказаться зажатой двумя крепкими жесткими телами и ощутить каждой клеткой своего тела их возбуждение.
И только страх отрезвлял и сводил на нет мое такое неуместное возбуждение. Льдисто-прозрачные глаза Ворона пугали меня так же сильно, как и бездонные черные глаза Медведя.
Я сильнее сжала бедра и опустила голову. Подмога со стороны не пришла вовремя, и теперь у меня не было никаких шансов сбежать от них двоих.
Послышался шорох, и на кровать рядом со мной приземлилась пачка долларов. «Франклины» разлетелись по покрывалу, но я не смогла даже примерно пересчитать, сколько тут денег.
Много.
Просто до хрена денег.
Тот самый двойной тариф, как я и сказала Медведю в машине. Шлюшка Луиза была бы довольна.
Я же не могла расцепить руки, которыми обхватила свои колени. Не могла заставить себя поднять глаза. Да и зачем? Ведь какая для них разница? Они заплатили и теперь считают, что могу делать с моим телом, что угодно.
– Я помню наш уговор, Луиза.
Голос у Медведя низкий, хриплый. Рокочущий, как гром вдали. Я достаточно хорошо изучила его за это время, и к тому же я уже дважды была с ним за эти неполные сутки, так что даже по голосу я понимаю – он возбужден. А когда он возбужден, для такой, как я, есть только один выход – подчиниться.
– Здесь двойной тариф, как я и обещал тебе. Мы не тронем твою невинность, раз ты этого хочешь. Обслужи нас так, как обслуживала своих клиентов за те два месяца работы в борделе, и мы в расчете.
Есть только один вариант, как кто-то из них двоих получит удовольствие, при этом не лишая меня девственности. И этот вариант не нравится мне еще больше, чем сам секс. Не стоило говорить про парня. Не стоило так завираться.
У меня пересыхает во рту, и я по-прежнему не поднимаю глаз. Наверное, я должна собрать деньги,
Никогда до этого я не видела Бенджамина Франклина настолько кислым, как теперь, когда сотни его лиц разбросаны вокруг меня по кровати. Улыбка у Франклина немного грустная, а приподнятая бровь как бы говорит: «Что ж. Ты доигралась, Кейт».
– Шевелись, Луиза. Хочу быстрее трахнуть тебя как следует.
Я в ужасе.
Я не смогу принять Медведя.
Никуда.
Никогда.
А он уверен, что у меня разработана задница и проблем с этим не будет. А если так, не будет и никакой предварительной подготовки.
Не думала, что анальный секс произойдет в моей жизни даже раньше обычного. Сам факт такого секса пугал меня, но теперь, когда уже в следующую секунду Медведь может сделать это со мной, мой ужас безграничен, как вселенная. А я задыхаюсь, как космонавт при разгерметизации скафандра.
Это конец. Я не переживу этого.
Но вслух произношу:
– У меня к вам другое предложение.
Мой голос срывается и хрипит, как если бы я болталась в петле. Примерно так я себя и ощущаю. Причем я сама засунула в эту петлю свою голову и теперь продолжаю стягивать веревку.
Но я продолжаю говорить, пусть даже и повторяюсь. И то же самое я уже говорила Церберу до того, как вошла в ту комнату в борделе:
– Это большая честь для меня, если кто-то из вас станет моим первым.
Я не вру. Для обычной шлюшки Луизы была бы большая честь, если бы один из боссов мафии Чикаго лишил ее девственности. Таким можно гордиться. Носить почти как медаль и рассказывать каждому на улицах, на которых работала Луиза, уж я знаю, что говорю.
– Мой парень, для которого я себя берегла… Он поймет, – продолжаю выплевывать я из себя слова через силу. – Он служит Системе [2] . Он будет только рад, если один из вас…
– Трахнет тебя, – неожиданно заканчивает за меня Ворон.
2
Система— так называют мафию те, кто причастен или близок к преступной организации.
Я горячо киваю, комкая покрывало пальцами. Пусть лучше так. Пусть отнимут у меня это, чем заставляют пройти неподготовленную через анальный секс. К черту. Это уж точно перебор, а так… Может быть, Ворон уже лишил меня девственности с первого раза. Я не знаю, как это бывает обычно, но говорят – это больно. А вчера мне было больно, может быть, на этот раз уже не будет?
Я все равно запомню их двоих. Лишат они девственности меня или нет. Теперь их вкус и запах всегда будут со мной и в моей памяти. Я смогла избежать секса дважды: в борделе и в машине, но не теперь. Я не готова беречь девственность такой ценой.