Красавица и герцог
Шрифт:
– Я всегда серьезен, – ответил грабитель, неотрывно глядя в глаза герцогине. – Советую принять это к сведению.
– Простите, мне очень жаль, – прошептала Грейс. Слова вырвались сами собой, прежде чем она успела их осмыслить. Только сейчас она вдруг осознала весь ужас положения. Раньше Грейс беспокоилась лишь о Томасе, о том, чем может обернуться для него вздорный каприз бабки, однако теперь внезапно поняла, что в этой паутине запутались двое.
Кем бы ни был человек, сидящий теперь в карете со связанными руками, с ним обошлись несправедливо. Возможно, ему и захочется стать
Грейс подняла взгляд на пленника, заставив себя посмотреть ему в лицо. Прежде она всеми силами избегала встречаться с ним глазами, но сейчас собственная трусость показалась ей отвратительной.
Должно быть, разбойник почувствовал ее взгляд, потому что тотчас повернулся. Темная прядь упала ему на лоб, зеленые, болотного оттенка, глаза потеплели.
– Вы действительно нравитесь мне больше, – шепнул он, и Грейс показалось (хотя, возможно, то была всего лишь игра фантазии), что в глубине его глаз мелькнула искорка уважения. Однако в следующий миг чары рассеялись: губы разбойника изогнулись в насмешливой и дерзкой полуулыбке. – Это комплимент, – с глубоким вздохом уточнил он.
У Грейс уже вертелся на языке ответ «Спасибо», само собой, до ужаса нелепый и неуместный, когда разбойник лениво дернул плечом и добавил:
– Впрочем, если подумать, единственное человеческое существо, что понравилось бы мне меньше нашей достопочтенной графини…
– Герцогини! – порычала ее светлость.
Грабитель смерил ее вежливо-высокомерным взглядом и снова повернулся к Грейс.
– Итак, как я уже сказал, меньше ее, – разбойник небрежно кивнул в сторону старухи, не удостоив ее даже взглядом, – мне понравился бы разве что вооруженный до зубов француз. Поэтому, полагаю, комплимент не особенно удачен, и все же, надеюсь, вы поверите в его искренность и не станете судить меня слишком строго.
Грейс старалась сдержать улыбку, но разбойник смотрел на нее с видом заговорщика, как будто все его шутки предназначались лишь ей одной. Между ними словно установилось своего рода негласное сообщничество, что наверняка еще больше разъярило и без того взбешенную герцогиню. Один взгляд в сторону ее светлости подтвердил догадку Грейс: старуха казалась чопорнее и угрюмее обычного.
Грейс снова повернулась к разбойнику, решив, что так будет безопаснее. По всем признакам, герцогиня готовилась вот-вот разразиться очередной гневной тирадой. Судя по спектаклю, разыгранному в замке прошлой ночью, старуха, одержимая мыслью вернуть давно потерянного внука, не стала бы вымещать на нем душившую ее ярость. Нетрудно было догадаться, кто станет ее мишенью.
– Как вас зовут? – спросила Грейс первое, что пришло ей в голову. Этот простой вопрос напрашивался сам собой.
– Вы хотите знать мое имя?
Грейс кивнула.
Пленник повернулся к герцогине, лицо его тотчас приняло недовольное, брюзгливое выражение.
– Забавно, что вы до сих пор не поинтересовались, как меня зовут. – Он укоризненно покачал головой. – Ну и манеры, стыдитесь. Все уважающие себя похитители знают имена своих жертв.
– Я
Наступила неловкая тишина, а затем разбойник вкрадчиво, елейным голосом произнес:
– Выходит, связанные за спиной руки – чистое недоразумение?
Компаньонка украдкой покосилась на герцогиню. Старуха не выносила насмешек, предпочитая жалить и язвить сама. Наверняка она оставит за собой последнее слово, решила Грейс. Так и вышло. Ее светлость выдержала назидательную паузу и заговорила напыщенным тоном, холодным, как голубая кровь именитых особ, уверенных в собственном превосходстве:
– Я водворяю вас на подобающее место в этом мире.
– Понимаю, – медленно проговорил пленник.
– Хорошо, – живо откликнулась герцогиня. – Значит, мы пришли к согласию. Теперь нам остается только…
– Стало быть, на подобающее место, – перебил ее разбойник. – В этом мире. – Грейс невольно затаила дыхание, неподвижно глядя ему в глаза, не в силах отвернуться или отвести взгляд. – Какая изумительная самонадеянность, – прошептал он.
Голос его звучал тихо, почти задумчиво, однако каждое слово обжигало, словно удар хлыста. Герцогиня резко отвернулась к окну, и Грейс попыталась различить в выражении ее лица хоть какой-то проблеск человечности, но, казалось, старуха нацепила жесткую, надменную маску. Наконец будничным тоном, лишенным всякого чувства, она произнесла:
– Мы почти дома.
Карета свернула на подъездную аллею, миновав то самое место, где не так давно Грейс заметила разбойника.
– Ах, дома, – откликнулся пленник, выглядывая в окно.
– Вы скоро привыкнете считать это место своим домом, – отрезала герцогиня. Теперь в ее голосе отчетливо слышались суровая властность и, главное, непререкаемость. «Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».
Грабитель промолчал. Ему и не требовалось отвечать. Все и так знали, о чем он думает. «Никогда».
Глава 5
– Красивый дом, – заметил Джек, когда его ввели – со связанными за спиной руками – через парадный вход в Белгрейв. – Это вы занимались отделкой? – обратился он к герцогине. – Чувствуется женская рука.
Мисс Эверсли шла позади, и по тому, как она закашлялась, Джек легко угадал, что она давится от смеха.
– О, не стоит себя сдерживать, мисс Эверсли, это вредно, – бросил он через плечо. – Лучше дать себе волю.
– Сюда, – скомандовала герцогиня, делая Джеку знак следовать за ней по коридору.
– Мне следует повиноваться, мисс Эверсли? – Она не ответила, умная девочка. Но Джек был слишком взбешен, чтобы сдерживаться и осторожничать, молчание прелестной компаньонки лишь подстегнуло его дерзость. – Эй! Эй! Мисс Эверсли! Вы меня слышали?
– Ну разумеется, она вас слышала, – раздраженно буркнула герцогиня.
Джек вскинул голову, внимательно разглядывая старуху.
– Я думал, вы в восторге от знакомства со мной.
– Так и есть, – процедила сквозь зубы герцогиня.
– Хм… – Джек обернулся к мисс Эверсли, которая едва успела поравняться с ним. – Что-то я не слышу особой радости в голосе мадам. А вы, мисс Эверсли?