Красавица и шпион
Шрифт:
– Неужели не помнишь? Ты лазил по деревьям, выслеживал белок и оленей, приносил домой змей, птичьи гнезда и всякие такие штуки. Любил наблюдать природу. Плавал в пруду. Рисовал картинки. Твоя матушка находила все это восхитительным. И разве не ты говорил, что в наших краях водится какая-то редкая мышь?
– Полевка. Там водилась редкая разновидность полевки, – раздраженно поправил его Кит.
– Вот видишь. Ты все отлично помнишь, – радостно произнес герцог, словно это подтверждало его правоту.
Внезапно Кит все понял, и сердце у
– Ну да, – сказал он. – Все ясно. Меня отправляют в ссылку.
Герцог злорадно улыбнулся.
– Наконец-то ты догадался.
– Но вы не можете так поступить... Выслать меня только потому, что я кого-то назвал идиотом.
Герцог смотрел на него с самым безмятежным видом.
– Пусть даже ублюдком.
Молчание отца напоминало тихую гладь озера.
– Или... из-за женщины... – упавшим голосом сказал Кит.
– Почему же не могу, могу, – бодро возразил герцог. – За все вместе скопом. А ведь я тебя предупреждал, Кристофер. Итак, решай. Ехать в Барнстабл и начать работу над книгой или же отправиться в Египет.
Кит понял, что отец не шутит. И его не переубедишь. Ему ничего не докажешь, какие бы аргументы Кит ни приводил. Однажды Кит вот так же с головокружительной быстротой оказался в военной академии после одной дуэли, имевшей место много лет назад. Кит смотрел на отца, но с болезненной яркостью видел графиню, завоёванную с таким трудом, а также все прелести жизни в лондонском обществе. И все это неумолимо скрывается из глаз, в то время как корабль увозит его вдаль от родных берегов.
А что касается Барнстабла и «Роз», то... От Барнстабла всего два часа езды до Лондона. Но это все равно не Лондон, так же как и Египет.
– Я нужен вам здесь. Я лучший агент на службе его величества.
Кит до смешного обрадовался, что его отец не стал спорить с этим явно бездоказательным заявлением. Но он, тем не менее, не смягчился ни на йоту.
– Египет или Барнстабл, Кристофер. А если ты предпочтешь Барнстабл, желаю чтобы ты подошел к написанию книги со всей добросовестностью. Каждый цветок, каждое животное должны быть описаны тщательно и любовно. На книгу дают тебе ровно месяц, после чего мы решим, будешь ли ты продолжать службу в агентуре его величества. Если я услышу, что ты снова волочишься за женщинами или занимаешься чем-либо, помимо своей основной задачи, или если я хоть раз увижу тебя в Лондоне или где-либо поблизости, я лично посажу тебя на корабль, плывущий в Египет, где ты займешь тихое место в правительственном учреждении. Я ясно выразил свою мысль?
Молчание упало, словно молоток судьи. Кит решил, что достоинство следует сохранять до конца.
– Я выбираю Барнстабл, – произнес он спокойно.
– Вот и хорошо. Если бы ты выбрал Египет, я стал бы скучать по тебе, мой мальчик.
И тут отец улыбнулся своей самой сердечной улыбкой. Но Кит не дал себя растрогать проявлениям отцовских чувств.
– А если я выполню свое задание досрочно?
– Тогда сможешь вернуться, – бесстрастно произнес
Кит отодвинул стул и встал – разумеется, с крайней осторожностью.
– И еще, сынок... – Голос отца прозвучал подчеркнуто равнодушно, и это означало, что над следующими словами стоит крепко задуматься. – Думаю, нет смысла напоминать тебе, что историю с Морли следует оставить в покое, не так ли?
Отец знал его как облупленного.
– Разумеется, отец. Я полагал, мы об этом уже договорились.
– Ты всегда был смышленым ребенком, Кристофер.
Глава 2
Большие бронзовые часы в библиотеке продолжали отсчитывать секунды безмерного удивления.
– Без... без средств к существованию? – повторила Сюзанна на случай, если вдруг неправильно расслышала слова отцовского поверенного.
– Без единого гроша, – с беспощадной отчетливостью выговорил мистер Динуидди. – Это и означает «без средств к существованию», мисс Мейкпис.
Сюзанна растерянно обвела взглядом библиотеку, словно ища поддержки... или ключа к разгадке человека, который был ее отцом.
Ей сказали, что его нашли с перерезанным горлом. Какой ужасный конец для тихой и безобидной жизни, которую он вел! Все утро Сюзанна принимала соболезнования от знакомых, и ей хотелось плакать и улыбаться благодарно сквозь слезы, но горе заморозило ее чувства. Она потеряла человека, который был к ней неизменно добр. Но тяжелее всего было то, что теперь она так и не узнает, каким он был на самом деле.
К ее горю примешивалось отчетливое чувство вины, а если быть совсем честной, то еще и злость. Ей так хотелось лучше узнать его! И так хотелось его любить!
Но он ей этого не позволил.
– Мисс Мейкпис? – долетел до нее голос мистера Динуидди.
Она медленно обернулась к нему.
– Без гроша? Но я не понимаю. Как же... то есть...
– Дружеское расположение лавочников и негоциантов позволяло вашему отцу многие годы приобретать все вещи в этом доме – в том числе ваши платья – в кредит. Платили только слугам, но кредиторам и мне – нет, – выговорил он с искренним сожалением. – Этот дом, вещи и мебель будут незамедлительно проданы, чтобы покрыть долги вашего отца. Я советую вам покинуть дом как можно быстрее.
«Без средств к существованию...»
Слова пульсировали в голове, не хватало воздуха. Она невидящим взглядом смотрела на мистера Динуидди, и надетое на ней траурное платье – великолепно сшитое, очень дорогое и, несомненно, неоплаченное – внезапно показалось тяжелым, как свинец.
Ненароком залетевшая в библиотеку муха кружилась над сияющей лысиной мистера Динуидди. Сюзанна завороженно следила за ней. Лицо мистера Динуидди до сих пор не выражало ровным счетом ничего. Но вот он слегка наклонил голову, и взгляд его стал странно оценивающим.