Красавица Леночка и другие психопаты
Шрифт:
То есть, раз у тебя нет совести, ты хочешь сказать, что ты можешь убивать людей налево и направо? — недоумевал Джонни. На это Кирилл отвечал ему, что здесь всё не так просто. Если он будет неосторожен, убийство может повлечь за собой уголовное преследование, которое в свою очередь может повлечь за собой ограничение его свободы. А он любит свободу и не хочет, чтобы её ограничивали.
Но Кирилл готов рисковать и не боится смерти. Он готов умереть без сожалений в любую минуту. Он живёт «здесь и теперь». Его очень удивило, когда Джонни рассказал ему про свою экзистенциальную тревогу. «Как можно цепляться за жизнь, в которой нет ничего стоящего: ни денег, ни женщин, ни власти над другими?» — недоумевал Кирилл.
Кирилл называл себя социопатом. Как следовало из его слов, сам Кирилл понимал под этим то, что он преследует исключительно собственные, эгоистические интересы и плевать он хотел на интересы социума.
Несмотря на презрительное отношение Кирилла к социуму, у него был модный
Глядя на Кирилла, Джонни думал о том, как круто, наверное, быть вот таким «альфа-самцом». Вспоминал, как в его собственном забитом детстве, когда маленькому человеку всё ещё кажется, что он может что-то кардинально изменить в своей жизни, ему хотелось хоть немного, хоть в чём-то быть таким. Теперь же он понимал, что он не может быть таким, как бы он этого ни хотел. Да и не хочет, наверное.
Джонни познакомился с Дашей пару лет назад в интернете. И хотя они должны были быть, по сути, классовыми, а следовательно, и идейными врагами, коль скоро они не акцентировали противоречия, их общение было весьма дружеским. Даша закончила иняз и преподавала английский язык на курсах и индивидуально. С одной стороны, она несла людям знания. Такая деятельность вызывала у Джонни искреннее уважение на фоне встречавшихся ему повсеместно ростовщиков (сотрудников финансово-кредитных организаций), перекупщиков (сюда относились работники многих предприятий торговли), а также многих государственных чиновников, откормленных на откатах и распилах госсобственности. Тем не менее, Даша учила отнюдь не всех, кто стремился к знаниям, а только тех, кто был в состоянии за это заплатить или за кого могли заплатить родители.
Глядя на этих приличных, интеллигентных людей, собравшихся у Даши за столом, Джонни отчётливо осознавал, какая пропасть отделяет его от них. При всех нюансах, которые могли быть у каждого из них, все они, в отличие от него, были полноценными представителями среднего класса. Каждый или практически каждый из них вставал рано утром, садился в свой автомобиль и ехал на работу в офис, где он работал с 9 до 6. Основным приоритетом профессиональной деятельности для них было их собственное материальное благополучие, благополучие своей семьи.
Всё национальное богатство, совокупность товаров и услуг представлялась ему большим пирогом. Родной город же представлялся ему большим муравейником, населённым в основном людьми, пытающимися отнять, утащить, продать, отсудить друг у друга куски этого пирога. И вообще пытающимися делать что угодно, только не растить зерно, не молоть муку и не печь пирог. Производительный труд, создание чего-то своими руками и головой, здесь с некоторых пор стало принято считать уделом «быдла»: гастарбайтеров, деревенщины и вообще ущербных, не способных устроиться на более достойную работу. Даже высокие технологии было принято считать уделом китайцев: их много — сделают всё, что надо.
Все или почти все эти люди выросли в полноценных семьях с двумя родителями, которые позаботились отдать их в хорошую школу, выпускники которой успешно поступают в престижные вузы. Им нанимали преподавателей, которые терпеливо занимались с ними игрой на фортепиано и иностранными языками. При этой мысли Джонни почему-то вспомнил, как когда он заканчивал школу, у него выходила тройка в аттестате по английскому языку. Когда он пошёл к учительнице, чтобы обсудить этот вопрос, она попросила его прочитать английский текст, и не могла удержаться от смеха когда он читал числа русскими словами (как оказалось, в английском языке для этого были свои, английские числительные). Однако он практически все школьные годы он был послушным, тихим мальчиком, который не шумел на уроках. Она ценила это, и потому сжалилась над ним и поставила ему четыре.
У каждого из этих людей было много друзей. Каждый занимал прочное и комфортное место в прочной «социальной сети» нужных связей, позволяя им эффективно решать вопросы не только неформального общения, но и вопросы трудоустройства, а также помогая отстаивать свои интересы в различных конфликтных ситуациях, от которых в современной жизни никто не застрахован. У Джонни же было лишь несколько человек знакомых, которые просто по мере необходимости время от времени его использовали. Было, конечно, ещё несколько человек, которые время от времени вроде бы с интересом обменивались с ним репликами по различных вопросам. Однако они в этом плане скорее напоминали людей, которые, идя мимо зоопарка или кунсткамеры, остановились и заглянули посмотреть на диковинное существо, после чего пошли дальше по своей жизни уже с лучшим настроением. Джонни, конечно, был рад, что от него была хоть такая польза, но, так или иначе, фактически его единственным другом в этом мире был его старенький полуразвалившийся компьютер. И так тоскливо стало ему на этом празднике жизни, что он не хотел больше погружаться
По дороге Джонни думал о том, что хотя некоторые из этих людей могли заинтересованно или даже доброжелательно общаться с ним, они на самом деле были не его поля ягоды.
Рома, бывший парень Даши, в отличие от Джонни получил достойную специальность, выучившись на юриста. Однако, со слов Даши, он постоянно терял, а потом подолгу не мог найти новую работу. При этом у него, однако, как у нормального человека, сохранилась потребность в деньгах и том, что можно на них купить. А потому, со слов Даши, он был готов удавиться за каждую лишнюю пару тысяч, потраченную на неё, хотя она и так практически везде платила за себя. В итоге это стало для Даши уже слишком, и Рома потерял Дашу. Пытаясь вникнуть в Дашин рассказ, Джонни думал о том, что, надо полагать, юристов и без Ромы развелось слишком много. И чтобы преуспеть в этой конкурентной среде, требовалась мотивация и настойчивость. Их, как следовало из рассказа Даши, Роме как раз и не хватало. Очевидно, не было у Ромы той хищной, практической хватки, которая отличает настоящих мужиков, таких, как Кирилл, от таких тюфяков и прочих тряпок, как сам Джонни. Это обстоятельство помешало ему реализоваться как профессионалу и как джентльмену. В результате у Даши были амбивалентные чувства относительно Ромы. С одной стороны, было видно, что Рома ей нравился — иначе разрыв с ним не вызывал бы у неё таких негативных эмоций. Но тем обиднее было, что он не сумел соответствовать её ожиданиям относительно того, каким должен быть мужчина. Однажды даже Даша назвала Рому подонком и недоноском. Понимая, что это его не касается, а также то, как неприятен Даше этот разговор, Джонни был вынужден обуздать своё любопытство и не расспрашивать больше её про Рому. Однако уже того, что Даша ему рассказала, для Джонни было достаточно, чтобы укрепиться в его выводе относительно женщин как класса: ему следовало избегать нормальных, полноценных, «правильных» женщин. Конечно же, он вполне мог поддерживать дружеские контакты с Дашей и некоторыми другими девушками, особенно если не делать в разговорах акцент на том, что их разделяет. Мог помогать им с компьютерами и прочими вопросами, в которых он хорошо разбирался. Но по-настоящему близкой ему могла стать только та (по необходимости заведомо ненормальная!) девушка, которая смогла бы принять его, Джонни, подонка и недоноска, таким, какой он есть.
Конечно же, Леночка не собиралась принимать его таким, какой он есть. Однако она была больным человеком, а потому ей простительно. Как бы трудно ни было каждому из них, им, ненормальным, следовало держаться вместе. Поэтому Джонни очень обрадовался, когда в середине следующей после дня рождения Даши недели ему позвонила Леночка. И хотя она начала городить какую-то ерунду о том, что ей по работе нужна его помощь с каким-то там статистическим расчётом, а он был расстроен что, будучи в пути, не сможет её помочь, он был очень рад снова слышать её голос.
На следующий день Джонни сам позвонил Леночке и спросил про её настроение. На что Леночка отвечала, что настроение не очень «потому что ты меня бросил».
В уикенд на той же неделе мама Леночки активно занималась ремонтом квартиры, и Леночке надо было где-то перекантоваться, в связи с чем они с Джонни оба дня ходили в кино, кушали в ресторанах, а большую часть времени посещали торговые центры, чтобы покупать Леночке шмотки.
Конечно же, вначале на Джонни это обстоятельство произвело изрядное впечатление. Дело в том, что Леночка ему всё время рассказывала, клянча у него деньги, что мама её фактически инвалид, которой ещё к тому же почему-то не платят пособие по инвалидности. И что же получается? Мама-инвалид ковыряется дома с ремонтом, когда её здоровая дочка ходит по развлекательным заведениям, а также покупает себе тряпки. Причём покупает не потому, что ей нечего надеть, а просто потому что ей скучно. Неувязка вышла, — подумал Джонни. Но потом он цинично подумал о том, что Леночка в некотором роде ещё больший инвалид, нежели её мама. Ведь у неё поражён орган, отвечающий за внутренний мир каждого человека, — мозг. В результате чего у Леночки в принципе не может быть совести, эмпатии и всё такое. И всё для него снова встало на свои места. Леночка была для него в те два дня, словно тяжелобольной ребёнок, с которым он ходил в кино, в кафе и в магазин игрушек. И, чего бы это ему ни стоило, в какие-то моменты он был, можно сказать, счастлив, видя какой радостью светились её глаза, когда она смотрела на понравившуюся ей юбочку, платьице или блузку. А потом строила ему глазки: «Муся, мы купим?..» И ему так не хотелось, чтобы из-за его отказа её прекрасное личико искажалось злобой, и она начинала шипеть про его жлобство и жмотство. Он же пытался хитрить. Мол, ты посмотри, сколько тут всего — мы тебе ещё лучше найдём. К счастью, на стороне Джонни была Леночкина капризность, по причине которой ей очень мало что нравилось.