Красавица некстати
Шрифт:
Она ничего не знала о Мише, не могла даже вспомнить, как он выглядит. И явно не стоило ожидать, чтобы он подсказал ей, что делать дальше. Оставалось только дождаться Антона – Вера была уверена, что хотя бы к утру он придет домой.
Общей комнаты в квартире не было, а входить в комнату Павла ей было неудобно. Она только заглянула в ее приоткрытую дверь, когда проходила мимо по коридору. Его комната дышала тем же аккуратным неуютом, что и вся квартира.
Вера вернулась в кухню, села к столу, на котором после поспешного ухода бабушки еще не остыл чайник.
Но тут она вдруг осознала, что находится ночью в чужой квартире, прислушивается, не проснется ли от своих ночных страхов маленький мальчишка, и ожидает мальчишку постарше, который влип в неприятную историю, и пытается понять, чем ему можно помочь. И, главное, все это кажется ей таким естественным, словно иначе и быть не может. Хотя каких-нибудь три часа назад она и не думала ни о чем подобном.
При этом у нее не было ощущения, что она делает все это с какой бы то ни было целью, – было лишь ощущение правильности каждого шага. Вся ее интуиция, до сих пор молчавшая, всколыхнулась в ней, встрепенулась, как что-то давно забытое – настолько забытое, что казалось уже и небывшим. Забытость эта тревожила Веру: она не могла понять, когда и из-за чего это ощущение возникло у нее впервые, с чем было связано тогда. Кажется, это было, когда она…
Открылась и осторожно прихлопнулась входная дверь. Свет в прихожей не зажегся. Вера встала с табуретки и бесшумно вышла из кухни. Все посторонние мысли тут же вылетели у нее из головы.
Антон сидел в прихожей на обувной тумбочке и расшнуровывал кроссовки. В том, что он не сбросил их на ходу, даже с неразвязанными шнурками, как обычно делают пятнадцатилетние мальчишки, чувствовалось такое безнадежное уныние, что никакие объяснения в общем-то уже не требовались.
Антон поднял голову и увидел Веру.
– Ого! – Он по-дворовому прищурился и процедил: – Не по-онял… – И тут же его лицо изменилось: по нему пробежал испуг, даже веснушки побледнели, и дворовый прищур сразу исчез бесследно. – Отец приехал? – спросил Антон.
– Нет, – усмехнулась Вера.
По лицу Антона точно так же, как испуг, пробежало облегчение. Веснушки стали яркими снова.
– А чего вы тогда у нас? – спросил он, уже вполне человеческим тоном.
– Тебя жду, – пожала плечами Вера.
– Ну да! – хмыкнул он. И сразу насторожился: – А зачем?
– Чтобы ты мне рассказал подробности.
– С какой это радости я вам буду чего-то рассказывать?
Тон его стал нахальным. Но Веру не сбить было мальчишеским нахальством. Когда Сашке было пятнадцать лет, он разговаривал точно так же. Со всеми, кроме папы. И по тому, как папа относился тогда к Сашкиному тону, Вера на всю жизнь усвоила, как нужно к этому относиться.
– С такой, что, раз влип, все равно придется выпутываться, – с полной невозмутимостью объяснила она. – А две головы лучше, чем одна.
Несмотря на внешнее спокойствие,
Но, наверное, он просто устал, и не от событий даже, не от собственных действий – кто устает от этого в пятнадцать лет! – а от того состояния угнетенной растерянности, в котором, Вера поняла, находился уже давно.
Глаза у Антона стали тоскливые, он шмыгнул веснушчатым носом.
– Да тут хоть две головы, хоть сколько, – уныло проговорил он. – Попал на бабки, отдавать нечем.
– А сколько отдавать-то? – поинтересовалась Вера.
– Хотите за меня расплатиться? – сердито прищурился Антон. – Обойдусь!
– И как же, интересно, обойдешься? Гришина няня уже ушла. Теперь к домработнице в сумку полезешь?
Подробности скандала, который устроила няня, застав Антона роющимся в ее сумке, Вера узнала от Гриши. Ребенка так потрясла эта сцена, сразу за которой последовали бабушкины рыдания, валерьянка, угрозы вызвать милицию и, наконец, хлопанье дверью – что он решился позвонить Вере. Ее телефон был написан на визитной карточке, которую она дала ему в школе.
Вера понимала, что говорит с Антоном слишком жестко, хотя он и без того растерян. Но иначе его было не пронять, это она понимала тоже. И, оказалось, понимала правильно.
– Не знаю, – помолчав, ответил Антон.
– Не знаешь, полезешь или нет? – безжалостно уточнила Вера.
– Чего теперь делать, не знаю.
– Отцу, я так понимаю, звонить не собираешься?
– Нет.
– Тогда послушай, что я тебе скажу.
– Ну? – буркнул Антон. – Слушаю.
– Ты мне быстро объясняешь, за что ты должен деньги, кому и сколько. А я тебе объясняю, что делать.
Глаза Антона до сих пор были дерзко прищурены. Но при последних Вериных словах в них мелькнула надежда. В надежде этой не было ни капли мальчишеской дерзости – так совсем маленькие дети надеются на фею, которая придет с волшебной палочкой и поможет во всех их трудностях.
Вера была уверена, что в ситуации, которая видится Антону совершенно безнадежной, на самом деле нет ничего такого, что потребовало бы вмешательства феи. Она сама могла сойти за фею и именно это собиралась сделать. Только без сказочного пафоса.
Как выяснилось, в оценке ситуации Вера не ошибалась.
– Ну, я пообещал хакнуть один сайт, – сказал Антон. – У одного пацана с другим какие-то терки, и он, в общем, захотел того на бабки кинуть. И для этого надо было его сайт хакнуть.
Вера без труда перевела это сообщение на человеческий язык.
– Ты пообещал взломать сайт и не смог? – спросила она.
– Я ж не знал, что у него защита круче, чем Великая Китайская стена, – уныло сказал Антон. И добавил совсем уж безнадежным тоном: – Я вообще-то никогда не пробовал, но думал, что смогу… А вышло, мало что не хакнул – он меня вычислил и такой вирус мне заслал, что комп полетел конкретно. Ну а тот пацан теперь бабки требует.