Красавица
Шрифт:
— Может быть, это и было бы правдой, если бы для меня в целом свете не было ничего дороже моего корабля. Но уверяю вас, это не так. Во всяком случае, готов поручиться, что сердце мое отнюдь не в Дувре. И даже не в Лондоне, где в доках стоит моя «Русалка».
Будь это сказано с большим пылом, Белль имела бы все основания считать это неуклюжим комплиментом. Но его деловой, даже будничный тон сбивал ее с толку. Она растерялась.
— Так во что будем играть? В «оллфорс»? — в свою очередь, ехидно поинтересовался Стивен.
— Если вы рассчитываете смутить меня, сэр, вынуждена вас разочаровать:
— Карточная игра для двоих, была особенно распространена в графстве Ланкашир.
— Правда? Итак, раз уж тут собрались сильные игроки, не будем тратить время на такие пустяки, как игра по четверть фартинга с носа?
Откинувшись на спинку стула, Стивен вытянул длинные ноги к камину. Он казался совершенно невозмутимым, никак не отреагировав на бесстыдную похвальбу Белль по поводу ее успехов в столь двусмысленном занятии, как карточная игра. Судя по всему, опускаться до объяснений, где он сам научился играть, да еще в такую игру, он тоже не собирался.
— Как пожелаете. Стало быть, играем вдвоем и только до одиннадцати очков, вы согласны? — Белль, перетасовав колоду, сдала каждому по шесть карт. — Какие ставки? Впрочем, предупреждаю честно: у меня при себе ничего нет. То есть ничего из того, что могло бы представлять для вас хоть какой-то интерес. Разве что сапоги для верховой езды… но, боюсь, вряд ли они придутся вам впору.
— Мне кажется, где-то наверху я видел бумагу и чернила, — проговорил Стивен. — Могу принести их, если хотите. Думаю, они нам пригодятся.
— Неужели вы согласитесь принять от меня вексель? — удивилась она, польщенная и одновременно сбитая с толку.!
Белль никогда прежде не доводилось играть на слово, ! Подумав немного, она неожиданно решила, что идея ей нравится.
— Конечно, соглашусь, — кивнул он. — Но это будет не: совсем обычный вексель. Не такой, как вы думаете.
— Тогда на что же вы предлагаете играть? — спросила заинтригованная Белль.
— Думаю, сделаем таким образом: возьмем листок бумаги и разорвем его на четыре части. Каждый из нас возьмет! себе две половинки. На одной напишет то, что хочет получить в случае выигрыша — естественно, договоримся сразу, что в данном случае речь не пойдет о чем-то оскорбительном! для партнера или же незаконном. А на другом каждый из нас напишет, что он сам может предложить в случае проигрыша. Это может быть все, что угодно, какой-нибудь пустяк — безделушка, песенка… — взгляд Стивена остановился на губах Белль, и он добавил: — или поцелуй.
— А потом? — спросила Белль.
Сейчас она была даже рада, что в комнате царит полумрак, а слабый красноватый отблеск огня в камине скроет от пытливого взгляда Стивена предательский румянец на ее щеках.
— А потом начнем игру. Тот, кто выиграет, выберет любую из четвертушек бумаги, на которой записаны ставки, а проигравший заплатит проигрыш — в точности как по векселю.
Белль немного подумала. Ей страшно хотелось
— А если там будет что-то такое, что проигравший не сможет выполнить? — спросила она.
Стивен пожал плечами. Лицо его было бесстрастным.
— Условия есть условия. А долги надо платить. Тем более карточные. Это, так сказать, вопрос чести.
Задумчиво покусывая нижнюю губу, Белль смотрела на разбросанные на столе карты. Сказать по правде, в картах она давно уже не имела себе равных. Ну а Стивен… Стивен и в самом деле отвратительно играл в шахматы.
«И потом, — ехидно добавил тихий голосок, который она уже не раз слышала раньше, — ты ведь не будешь возражать, если он вновь поцелует тебя, верно, дорогая?»
— Что ж, очень хорошо, — решилась она. — Несите перо и бумагу. Будем играть по вашим правилам!
Торжествующий огонек, сверкнувший в его глазах, подтвердил, что ее подозрения не напрасны, однако Белль зашла уже слишком далеко, чтобы отступать. Вместо того чтобы попусту тратить время и волноваться заранее, она поворошила поленья в камине, чтобы разжечь пожарче огонь, а потом поставила на столик еще один канделябр — так, чтобы каждому из игроков хватало света.
Нефигурные карты отложили в сторону. Белль проводила их задумчивым взглядом. Вот и еще одна сторона его жизни, которая так неожиданно приоткрылась перед ней — будто украдкой приподняли край театрального занавеса. Вначале этот шрам на щеке, напоминание о давнишней дуэли, а вот теперь и эта пробитая пулей карта — подтверждение того, что Стивен так же ловко владеет пистолетом, как и шпагой. «Да, — подумала она, — с тех пор как мы расстались, его жизнь была явно богата приключениями».
Стивен вернулся и, усевшись в кресло, быстро и ловко разорвал лист на четыре части. После этого он галантно поднес Белль перо, чтобы она могла первой написать свою ставку.
Старое гусиное перо было плохо отточено и страшно царапало бумагу, но ей все-таки с грехом пополам удалось написать несколько коротеньких слов.
Белль почти сразу пожалела, что поторопилась. «Нельзя быть такой легкомысленной!» — упрекнула она себя. Но потом махнула рукой: что зря терзаться, раз она все равно выиграет! И решилась написать о том, что ей давно хотелось получить — миниатюрный портрет Стивена. Скорее всего портрета у него при себе нет, зато при желании его достаточно легко достать. Белль не решилась задать себе вопрос, с чего ей вдруг взбрело в голову попросить на память его портрет, но она предпочла не думать об этом. Решив, что будет играть честно, в качестве проигрыша она предложила именно то, чего хотел Стивен, — поцелуй.
Нацарапав последнюю букву в слове «поцелуй», Белль отдала чернильницу и перо Стивену, постаравшись принять при этом самый непринужденный вид, какой только могла. Потом подула на бумагу, чтобы чернила высохли, и, убедившись, что все в порядке, сложила листок и принялась ждать, пока Стивен сделает то же самое.
— Вы сказали — до одиннадцати? — переспросил он, взяв в руки карты и поудобнее усаживаясь в кресле.
— Да, как обычно, — кивнула Белль, разглядывая карты и прикидывая, сколько у нее на руках козырей.