Краш-синдром
Шрифт:
Ни Бурелом, ни Меркуцио на связь со мной уже не выходили. Им явно было не до меня. Пули им не могли повредить в той же степени, что остальным. Но и покинуть игру на глазах у тех, кто им доверился, они тоже не имели права. Так что им оставалось сдерживать одноклассников, отправляя их на единственно оправданную задачу. Атаковать меня.
На броневике повисло уже человек шестьдесят. Я почувствовал, как металл постепенно поддается. Кусок брони по правой части с треском оторвался – сварные швы, наложенные Чертановичем, не выдержали. Кто-то умудрился
– Камилла, выводи меня через двадцать секунд, – сказал я, нажимая желтую кнопку на мешке с бомбой.
Левое стекло разбилось. Мне в лицо кто-то плюнул кровью, попав в ухо. Я вытащил «тисс», выстрелил в упор. Ствол сразу выдернули из рук, стали тащить наружу. Правой рукой я нащупал Опус на бедре, выхватил его, выстрелил трижды. Но тут броневик тряхнуло, и в его обшивке стали появляться новые дыры.
В последний момент поймал взглядом густое место в толпе, развернул броневик туда, вдавил педаль газа. Почувствовал, как ремень утаскиваемого автомата душит меня, срывает ларингофон.
И затем бомба сдетонировала, аннигилируя меня в растворяющей белизне.
Глава 29
Живой мир
Кто-то настойчиво лил воду мне на лицо.
Я заслонился ладонью, поморщился, замахал руками и поймал чью-то коленку в дорогой ткани.
– Шанталь? – проговорил я. – Это ты?
– Нет, – ответила Камилла, склонившись надо мной с пластиковой лейкой для цветов.
Я сел, оглядываясь вокруг, видя знакомые минималистские очертания Фойе.
– Что случилось? – спросил я. – Меня накрыло взрывом?
– Нет, ты успел оказаться здесь.
– Помню белый свет отовсюду и… – Я покосился на белые стены. – Ну да, точно. Перепутал.
Поднявшись на ноги, я стащил автомат, который все еще висел на мне. Бросил его на диван, надеясь, что он пропадет сам собой к моему возвращению. Если я, конечно, вернусь.
– Что я пропустил? – спросил я. – Как долго меня не было?
– Игроки на площади получают первый уровень. – Камилла аккуратно поставила лейку на ящики с патронами. – Примерно восемьдесят шесть процентов собравшихся. И ты не отсутствовал, а лежал без сознания.
– Как долго, Камилла?!
– Около двух минут.
Я вытер лицо листом какого-то гибискуса. Камилла заставляла ангар растениями по неизвестному мне принципу, который человеческий мозг наверняка понять не в состоянии. Поэтому я даже не пытался.
– Тимур должен был отреагировать, – сказал я, глядя на карту боевых действий, которые все еще продолжались, пусть и по инерции. – Есть неожиданные изменения на Ходынском поле?
– Есть. – Камилла подошла ко мне, стала рядом, указывая на карту. – В данном квадрате нет ни единого игрока или НПС. Словно их вытеснило.
– Где именно?
– Здесь. – Камилла показала на гигантскую светлую каплю, застывшую в южной части жилого комплекса.
– Парус, – проговорил
– Полторы минуты назад эта область перестала подавать сигналы. Версиана очистила ее от всех активных существ. Я не знаю, кто способен это сделать и как.
– Можешь телепортировать меня туда?
– Не могу.
Я нисколько не удивился. Показал на Второй проезд и выбрал место вплотную с домом.
– Сюда могу, – подтвердила стюардесса.
– Действуй.
Переход из Фойе случился мягче обычного. Видимо, уже привык.
Я оказался на парковке в сотне метров от Паруса. Причем не на земле, а на крыше грустной красной машинки неопределенной марки, валяясь на брюхе и распластавшись лицом вниз. Пожалуй, надо разъяснить Камилле, что координаты спауна для себя я указываю весьма приблизительно. Приоритет следует отдавать твердой поверхности, иначе в следующий раз я окажусь верхом на заборе, не зная, в какую сторону упасть.
Хотя о чем это я? Камилле уже не придется куда-то меня оправлять. Сегодня либо она покинет Фойе, либо я навсегда покидаю игру.
Я смотрел на Парус, в котором не светилось ни единого окна, словно дом оказался полностью обесточен. Учитывая гигантское количество всяких вспомогательных систем в домах подобного уровня – такого в Москве быть не могло. Парус погасил кто-то внутри игры. Кто-то, кто мог частично внедрять здесь собственную физику.
Впрочем, у меня тоже была своя.
Сжав левую руку в перчатке, я пошел вперед, прикидывая архитектурные формы здания. Обошел дом со стороны Гризодубовой, где пологий карниз обрывался на высоте второго этажа. Пересек дорожку, раздвинул перчаткой прутья забора. Вот она – уходящая вверх крыша, словно лыжная тропа, ведущая на вершину. Лестница в небо в условиях мегаполиса.
Выбрал точку и приказал гравитации сделать для меня исключение.
Я прыгнул на край Паруса, побежал вверх, не обращая внимания на неизвестно откуда взявшуюся наледь. И уже знал, кого могу увидеть на крыше здания. Уникального игрока, от которого Версиану колбасит до такой степени, что его появление распространяет самые разные волны – от погодных нарушений до энергетических коллапсов.
Добежал до самого верха. Тут уже можно держаться без помощи мастер-ключа.
На крыше одиноко стояла Малена.
– Приветствую, – сказал я, подходя ближе.
Хакер посмотрела на меня с выражением лисицы, у которой забрали детеныша с куском сыра. Причем которая сама не понимает, что ей больше жаль – лисенка или сыр.
– Твоя работа? – спросила она.
– Нет. Это работа Версианы. Все, что здесь случилось, произошло строго в рамках игровой механики.
– Зачем? – скривилась Малена. – Арбестер, зачем ты это сделал?
– Сделал что?
– Это был мой проект! Вытащить Тимура, забрать у него данные, которые все равно никому не нужны… Ты хоть представляешь, что там было?!