Красивая дочь, ружьё, лопата, алиби
Шрифт:
Бук и Тополь были псами нормальными, правильными и воспитанными. Ни один такой пёс не обидит сyкy или щенка. А вот познакомиться – с удовольствием.
– Ой, какая… – завилял недлинным хвостом Бук.
– Ага… пятнистая такая… красивая! – у ротвейлера Топа хвоста, можно сказать, и вовсе не было, поэтому он вилял всей задней частью тела.
Рина была совсем слабенькой, поэтому Потапов вынес её из машины и поставил перед домом, давая Топу и Буку познакомиться, а потом унёс собаку в дом, где жена уже приготовила ей лежанку.
– А где наш главкот?
– Оне в отлучке,
– В клинике Петрович записал Офелией Потаповой, шутник, однако. Но мне кажется, что ей это имя не нравится… тоскливо как-то от него, а ей бы бодренькое что-нибудь! – решил Потапов.
Вера дозвонилась до своей знакомой, которая могла помочь в расшифровке клейма.
– Вер, зачем тебе это? Ты что, всерьёз думаешь отдавать собаку какому-то живодёру? – Света всегда славилась категоричностью суждений.
– Свет, да почему живодёру-то?
– Ну, а если он её выкинул? И потом, ты говоришь, что она истощена – голодом морил?
– Свет, притормози. Собаки иногда убегают, и их ищут изо всех сил… А про истощение, так сколько она бегала? Если несколько недель, то и не так отощать можно. Ты же помнишь, как в прошлом году…
– Я до сих пор не уверена, что ты сделала правильно! А если тот у тех горе-хозяев опять сбежит? А если уже сбежал?
– Светааа, притормози! Мне фото его шлют постоянно. Мы же общаемся теперь. Они на всякий случай пса чипировали и следят за ним как коршуны.
– Ну, не знаю…
– Свет, так нельзя! Одно дело, если хозяева жестоко обращаются с животными, а другое…
– Раз у них собака сбежала, значит, хозяева плохие! – безапелляционно заявила приятельница.
– Да ну… а если вывернулась из ошейника, а если на прогулке на даче рванула за птицей или зайцем, а если карабин поводка лопнул?
– Вера, собак нельзя отпускать с поводка нигде! Вывернулся? Плохой ошейник подобрали! – надо было предусмотреть, карабин… Вер, ты издеваешься? Такого не бывает!
– Почему не бывает? У меня же было. Вот с Буком так было. Ну, хорошо, что он до автоматизма послушен, но ситуации могут быть всякими, и лишать собаку хозяина, а человека его собаки, возможно очень любимой и без которой человеку плохо, знаешь, так нельзя!
– А если эта собака опять на улице окажется? И погибнет из-за такой добренькой растетёхи как ты? – рассердилась Света.
– Свет, помнишь, я тебе рассказывала про домашний приют, которому родители помогали? Там у женщины было около шестидесяти кошек. Нет, она их не плодила, не фыркай, просто ей добрые соседи и их знакомые тянули всех, под дверь подкидывали, на окно ставили коробки с котятами – она на первом этаже жила. И она брала. Плакала, ругалась, за сердце хваталась, но брала – куда деваться-то, иначе им не выжить. Только вот она их потом не пристраивала.
– Почему?
– Да потому же, что и ты против возвращения собак! Она столько видела жестокости у людей, столько спасала после этой жестокости… а там что только не было: и кипятком обожжённые, и порезанные, и без лап… Вот
– Как сколько? – Света, ошарашенная неожиданной атакой обычно спокойной Веры и странным вопросом, даже переспросила, – Сколько? Ну, один, конечно.
– Всё, ты в проигрыше! Если уж ты так в себе уверена, то надо надевать два! Один – с адресником, второй – на который цепляется поводок. Я вот совсем недавно в Москве помогла искать собаку, хозяйка которой металась с толстенным поводком, отличным кожаным ошейником и адресником. Только вот ошейник был пустым! В дождь подрастянулась кожа, может, на пару миллиметров, но псу хватило – вывернулся и рванул за сукой. Вот таким «бегунам» рекомендуют надевать второй ошейник. Пусть тоненький, но со страховочным адресником. Теперь на этом бегуне так два ошейника и красуются. Хозяйка сразу же помчалась и купила второй.
Света открыла было рот, чтобы заявить, что это всё-таки плохая хозяйка, раз пса не кастрировала, но прикусила язык – вспомнила, что у неё тоже есть такой деятель, и тоже некастрированный, обожающий делать попытки избавиться от ошейника.
– Ну, ладно, ладно… ты меня уела, – примирительно выдохнула она. – Диктуй номер, я проверю клеймо.
Вера только хмыкнула. Хороший Светка человек. Горячится, заводится с полпинка, но всё равно хорошая.
Светка уж если чего делала – делала на совесть.
Через сорок минут она позвонила. – Я того… ну, короче, нашла хозяина. Влад его зовут, пиши номер телефона. Походу, ты была права! Он, везде где только можно объявы разместил о потере собаки. Кличка – Рина. Тьфу на тебя, Верка. Вот как с тобой пообщаюсь, прямо вся размягчаюсь, как масло!
– Спасибо тебе! Ну, тьфу и ладно, тьфукай сколько хочешь, я же тебя уже сколько времени знаю, ураган ты в миниатюре… – рассмеялась обрадованная Вера.
Она вышла из комнаты и наткнулась на крайне возмущенного Шарика, машинально зажёвывающего всякие лакомства, которые ему подали для смягчения эффекта «главкот пришёл домой, а тут ОПЯТЬ кто-то».
– Шарик, ты чего надулся как… как шар? Это – Рина! Она у нас ненадолго, я нашла её хозяина.
Собака, которая потеряла всё, и даже имя, подняла голову и уставилась на Веру.
– Да, Рина, я нашла и твоё имя, и твоего человека. Он тебя очень ищет!
Вера набрала номер, продиктованный ей Светланой, поздоровалась и спросила:
– А Вы собаку, случайно не теряли? Пойнтер.
Вопль раздавшийся по тут сторону связи услышала даже Рина, которая, шатаясь, встала и пошла к Вере. Да так пошла, что даже в блюдо Шарика стала, не обратив на это ни малейшего внимания.