Красивая женщина и климакс
Шрифт:
– Папа агроном, – пояснил сын, – и потому всегда всех людей сравнивает с деревьями и цветами.
– Да ну вас! – хлюпая носом, и смущенно вытирая глаза, произнесла Лара. – Совсем расстроили меня… А то, что розами от меня пахнет, так это духи у меня такие…
«Ну, кажется, настал мой черед!» – решила Света, и стала медленно, демонстрируя свои длинные стройные ноги спускаться с верхней полки. Она специально проехалась на животе, чтобы задравшаяся футболка открыла ее плоский живот. Ее мини-стриптиз увенчался успехом и, когда она окончательно спустилась с полки, и потянулась всем своим гибким и совершенным телом, словно она только что проснулась, отец с сыном и Лара глядели на нее во все глаза.
– Здрасте! – невинно поздоровалась она с завороженно глядящими на нее мужчинами.
– О, Светочка… – Лара заметила, как внимание отца и сына мгновенно переключилось
– Теть Лар, можно я хотя бы чай попью? – Света чувствовала удовлетворение от восхищенных взглядов мужчин, и испытывала настоящее наслаждение из-за замешательства тетки.
– Чай? Чай можно! – скрывая раздражение, ответила Лара, а сама при этом подумала: «И чего она лезет кругом? Чего суется везде?»
Света взяла со стола свой бокал и, не спеша, повернувшись ко всем своей красивой спиной и упругой попой, отправилась в конец вагона за кипятком.
– Это моя племянница, – пояснила мужчинам Лара. – Я ее с собой брала к дочке.
– Она тоже похожа на какую-то актрису, – сказал сын Олега.
– Да, Женя, давно я не видел сразу столько красоты. И откуда вы такие беретесь? – на лице Олега было искреннее удивление. – Я как будто попал в оранжерею.
– Вы еще мою дочь не видели, – немного успокаиваясь после нашествия племянницы, хвастливо сказала Лара. – Хотя…У меня в телефоне есть фото! Сейчас…
Лара вытащила телефон и стала демонстрировать фотографии Арины, еще до того, как она забеременела. Последние фото дочки, где она уже была полной, женщина не стала показывать. Мужчины, разглядывали улыбающуюся девушку на фотографиях и наперебой сыпали комплементами. Лара была довольна – ее дочь была оценена по достоинству.
В этот момент, медленно, чтобы не разлить кипяток, вернулась Света. Она скромно села возле Лары, грациозно потянувшись, поставила на стол бокал, бросила в него чайный пакетик, снова взяла его в руки.
– На хоть сушек, – пододвинула ей пакет Лара. – Что ж пустой чай хлебать?
Света грациозно потянулась за сушками.
– Она у нас с утра приболела, – пояснила Лара, сидящим напротив мужчинам. – То ли отравилась чем, то ли укачало ее…
Она посмотрела с напускным беспокойством на племянницу, и с горечью добавила:
– Вот у этой девочки все впереди. Она, возможно, проживет свою жизнь более счастливо, чем я.
Голодная Света, с жадностью накинувшаяся на сушки, не обратила внимания на ее слова, а Олег начал уверять Лару, что и у нее не все еще потеряно. Женщина, чувствуя, что снова завладела вниманием хотя бы Олега, продолжала строить несчастную даму, с несложившейся судьбой. Она уверяла, что жизнь ее кончена, что ничего она больше не ждет, хотя в глубине души совсем так не считала. И плевать ей было, что она не стала артисткой. Ее больше мучило то, что она сейчас одинока, что в ее жизни не случилось большой и настоящей Встречи. Мужчина мечты так и не нашел ее, а она не нашла его… И где найти такого мужчину, который бы был для нее не только мужем и любовником, но еще и другом, и неутомимым зрителем? Лара посмотрела на поедающую одну за другой сушки Свету, и снова почувствовала свое женское бессилие рядом с этой расцветающей естественной красотой.
Эта поездка измучила женщину и физически и морально. Ей хотелось вновь оказаться в своей уютной квартирке, забиться в нее, как в нору и спать, спать, спать… Но когда она вошла после приезда к себе домой, то сразу почувствовала противную вонь. Оказывается, перед отъездом она не выбросила мусор из ведра, и вся квартира в ее отсутствии провонялась. Но кроме вонищи у нее появились еще и тараканы. Жирные, откормленные мусором, они вальяжно ползали по стенам, потолку и полу, шевелили длинными усами и выглядели крайне омерзительно. Лара пришла в ужас. Вместо отдыха, ей пришлось проветривать квартиру, выкидывать на помойку мусор, а потом травить тараканов.
«Паразитские соседи! – сетовала она, пока сметала веником дохлых тараканов. – Развели у себя эту живность, а она ко мне через вентблок переползает. Алкаши проклятые!»
На кухне Лару ждала оставленная в раковине еще до отъезда немытая посуда. Увидев ее, она застонала и почувствовала желание накинуться на кого-нибудь и обвинить во вредительстве. Но винить было некого – она жила здесь одна и весь бардак, и тараканы и немытая посуда, и протухший мусор – все это устроила она сама. У нее всегда было так. Уют и красота квартиры постоянно сочетались с бардаком и грязью. Ярко-розовые покрывала, золотистые
Лара всегда удивлялась, что они, три сестры, такие разные. Абсолютно разные, как будто они даже не родные. Тоня всегда такая серьезная была, у нее как будто на лбу было написано: «Нужно много трудиться!» И она трудилась. В школе над уроками корпела, и, не смотря на то, что была самой младшей, почему-то взвалила на себя обязанность по уборке квартиры. Она вообще на себя постоянно вешала какие-то обязанности. И лицо у нее вечно было озабоченное, как будто ей постоянно нужно делать что-то важное и нужное. На улице весна, птицы поют, а она сидит над учебниками с серьезным лицом и к экзаменам готовится. Лара до сих пор не понимала сестру. Ей казалось, что Тоня постоянно пропускает жизнь. Трудится, терпит… Живет со своим алкашом, вечно озабоченная, скрученная какими-то обязательствами, уставшая и измученная, ожидающая понимания и сочувствия от перепуганной домашними скандалами дочери. Сплошная ненормальность. А Ариадна? Та живет в свое удовольствие в каком-то нереальном мире грез. Ходит на фитнес, радуется дуновению ветерка, щебету птиц, свету ночных окон. Она любит ходить в огромные гипермаркеты, где подолгу блуждает там, разглядывая все подряд и покупая что-то необыкновенное, но очень нужное для хозяйства. В ее жизни было всего двое мужчин. По одному из них, еще институтскому сокурснику, она вздыхала два года. Вздыхала, вздыхала, а он взял и женился на другой, так и не узнав, что Ариадна, с которой он так часто беседовал буквально сохла по нему. Вторым мужчиной был женатый сотрудник. Ариадне в то время было уже за тридцать, она считала, что поезд ее уже ушел, и потому закрывала глаза, на то, что ее возлюбленный женат. Ей было больно и плохо, от того, что приходится делить любимого мужчину с другой женщиной. Не выдержав душевного дискомфорта, она порвала с ним, отчего ей стало совсем плохо. Но она перенесла боль, и после этого романа научилась, а может быть, ей просто пришлось научиться довольствоваться жизнью одинокой женщины. Она похоронила надежду на личное счастье, никого не искала, и не ждала. Просто жила, наслаждаясь каждым моментом. Ее душа как будто успокоилась в собственной открывшейся ей философии личного бытия. Она чувствовала себя в этом мире, чувствовала все вокруг, и ей этого было вполне достаточно. Была она, и был весь мир, и она путешествовала во времени и пространстве этого мира, и была довольна. В ней была какая-то хрупкая завершенность, как будто она окончательно прибилась к чему-то важному и успокоилась. В Ларе никогда не было такой завершенности и ощущения того, что она «прибилась к чему-то». И если Ариадна была вполне довольна своей жизнью, то Лара чувствовала постоянную неудовлетворенность, как будто ее раздирало что-то изнутри, как будто ей нужно что-то отдать и получить. После поездки она часто вспоминала того мужчину из поезда, Олега, который назвал ее розой, царицей цветов, и сказал, что такая, как она, должна быть на видном месте. Да, она действительно неординарный человек, но зачем он бередил ей душу? Даже если она и роза, то уже не первой свежести, и новые, с упругими лепестками розы постоянно наступают ей на пятки, оттесняя ее на задворки. И все же она еще цвела, и в отличие от своей старшей одинокой сестры, успокоившейся в мечтательной созерцательности, все еще жаждала дарить свою красоту и жизненную энергию тому, кто оценил бы ее по достоинству, и одарил бы ответной любовью.
Конец ознакомительного фрагмента.