Красивая жизнь

Стокоу Мэттью

Мы поднялись по Ла Бреа и пересекли бульвар Закатов. Через две улицы от Голливудского бульвара начались ряды старых офисных зданий – все невысокие, шесть-семь этажей окислившегося камня. В одном из них цокольный этаж заколотили досками, но в углу крыши виднелась пожарная лестница из темно-серого чугуна. Как-то раз меня сюда привели Карен и ее дружки – устроили посиделки вокруг костра, сожгли кучу ящиков из-под апельсинов, пили и принимали наркотики. Тогда мы славно повеселились и получили море удовольствия. Да, сэ-эр прямо под открытым небом.

Парень осторожно припарковал

машину, тщательно проверил, все ли замки закрылись и стоит ли сигнализация. Поднимаясь по лестнице, он то и дело оглядывался, словно боялся, что в темноте его поджидает моя банда. Он сильно нервничал. Но у меня сложилось впечатление, что чувство опасности было для него неотъемлемой частью всего действия. Ему хотелось подойти к краю, сделать нечто очень плохое.

Добро пожаловать в клуб, дружище.

На крыше в самом центре стояла маленькая будка, возможно, это была лифтовая кабина, возможно еще что-нибудь. Она идеально подходила для того, чем мы собирались заняться. Есть где спрятаться, есть стена, на которую можно опереться. Царивший в будке мрак, полностью поглотил нас.

– Ты уверен, что никто сюда больше не поднимется?

– Место надежное. Не волнуйся.

– Хорошо.

Парень кивнул головой, словно в знак последней отмашки.

– Сколько?

Как ответить? Следовало посоветоваться с Рексом. Уличная проституция отличалась от услуг, где заправлял Латинос. Сильно отличалась. Карен получила тридцать тысяч за почку. Сколько может стоить мой член и ложечка спермы?

– Чего ты хочешь?

Парень неуверенно посмотрел на меня, долго решаясь попросить.

– Может минет?

Я пожал плечами.

– Как хочешь.

– А потом ты меня трахнешь.

– Семьдесят пять.

– Хорошо.

Он достал деньги и протянул их мне. По его голосу было непонятно, много я запросил или мало.

Мы подошли к стене. Он хотел поцеловать меня, но мне этого не хотелось. Я оттолкнул его лицо и потянулся к ширинке. Было очень необычно прикасаться к другому мужчине. Я думал, это все равно что подрочить, но все оказалось совсем не так. Теперь я понял, что чувствует женщина, когда держит яйц. Они оказались гораздо плотнее, как мешок с песком. Я вытащил его член, на ощупь он напоминал резиновую сосиску. Я не воспринимал его, как часть организма, вообще как часть его.

Я опустился на колени. С головки возбужденного члена уже свисала капля слизи. Я вытер ее рукой и начал сосать. Парень запустил руку в мои волосы, он говорил со мной, как с девушкой. Под конец он задрожал, его член уперся мне в горло. Я захрипел, но смог сохранить контроль. Когда он кончил, я выплюнул его сперму. Но его это нисколько не обидело.

Настало время основного представления. Он хотел почувствовать себя женщиной или быть наказанным? Да похуй. Вздрочнул, засунул и все. Какая разница? Деньги же в кармане.

У нас была смазка, но все равно парню понадобилась пара минут, чтобы расслабить задницу. Только тогда я смог ему засадить. И здесь ощущения оказались совсем другими. Минимум возбуждения, совсем не как от женской киски, больше холодности. Его прямая кишка

совершенно меня не заинтересовала. Сначала я держал его чуть выше бедер, но потом наклонился к нему, упершись руками в стену. Кирпичи впились мне в руки. Парень пыхтел, как пес, копающийся в мусоре.

За моей спиной гигантским котлованом из неона и сети натриевых лампочек простирался город. Такой огромный, осматривая его, приходится вращать головой. Если бы я мог видеть сквозь будку и еще две улицы, то увидел бы Голливудский Бульвар, а за ним холмы. Это было так дико, думать об таком, занимаясь однополым сексом на открытом воздухе. Я жарил мужика в жопу за деньги. На мгновение я почувствовал, словно стою в центре большого городского колеса. Я трахаю пидора, а все вокруг вращается, как гигантский механизм. Согласен, полный абсурд.

Вскоре все закончилось, думаю, мы оба остались довольны. Парень молча застегивал штаны, и я был рад, что не приходится одеваться и болтать. мне больше не хотелось иметь с ним дело. Я погрузился в свои мысли.

Что этот поступок значит для меня? Почти ничего. Я отнесся к этому спокойно. Это же просто механические движения – потереть чего-нибудь, пока не начнется реакция. Я не почувствовал тяги к мужчинам, но и ничего ужасного тоже. Это было как травка, как выброс адреналина. И мне еще и заплатили за это. Вот и все.

Парень не стал везти меня обратно на улицу. Ему хотелось побыстрее исчезнуть. Меня это тоже устраивало. Я добрался до своей «Хонды» на такси, но мне не хотелось сразу ехать домой. Я немного покатался по городу. Жизнь на улице все еще бурлила – много суеты, много денег, кочующих из одних рук в другие. Вдоль тротуара ползло много разных машин. Но никакого черного «Ягуара» с седовласым водителем. В конце концов, я вернулся на Эммет Террейс и завалился спать. Я проснулся за несколько часов до рассвета и подрочил на фотку девушки с ломом в заднице. Затем снова уснул.

Глава тринадцатая

Пару дней спустя я встретился с Рексом. Поздно вечером. Он сидел в одиночестве за столом у окна в баре на Мелроуз-авеню, ждал начала мероприятия. Его калифорнийский блеск потускнел. Казалось, ему вообще не хотелось разговаривать. Мы заказали еду, а потом просто смотрели, как за окном по улице сновали дорогие машины.

– Трудная ночь?

Рекс безучастно посмотрел на меня, затем проворчал:

– Протиаден.³⁴

– А?

– Хреново мне.

– Я думал, ты на Золофте сидишь.

– Доктор посоветовал мне Протиаден.

– И он работает?

– Пока рано судить. Но надежда есть.

– И как он тебе?

– Я бросил Лэнт.

– Ты уверен, что они правильно подобрали тебе дозу?

– Тебе, блядь, смешно, да?

– Эй, чувак, я же просто…

– Прикалываешься. Да. Это я и хочу сказать. Тебе все параллельно и вообще наплевать.

– Эй, у меня проблемы. Я имею ввиду, большие проблемы.