Красивое зло
Шрифт:
Возражать дальше причины не было — мы и вправду могли пойти на час и вернуться домой до прихода родителей. Меня раздражало, что Рейчел нарушала мои планы — придется потом провожать ее домой, заботиться о ней, вытирать ей сопливый нос. Несмотря на свои слова, иногда она на самом деле была настоящим ребенком.
— Ладно. — Я постаралась, чтобы мой голос прозвучал холодно. — Приходи. Но если об этом узнают мама и папа, я не виновата.
10
Вивьен ничего не говорит, но я чувствую ее удивление, когда сообщаю, что
— Желаю хорошо повеселиться, юная леди, — говорит она.
Мы решаем отправиться на юг и берем мою машину, новый «пежо», потому что он самый быстрый и удобный. Из Сиднея мы выезжаем в пятницу утром. И Элис, и я должны быть в школе, но преподаватели снисходительно относятся к нашему выпуск ному классу. На всякий случай я беру с собой учебник и планирую почитать его на пляже. Робби — редкий случай — в эти дни свободен от работы в ресторане. Робби ведет машину, потому что он — единственный из нас, кому можно ехать со скоростью больше восьмидесяти километров в час. Настроение прекрасное, смеемся и шутим. Доехав до Меримбулы, заходим в местный универсам и покупаем еды на все дни поездки. Элис набирает в тележку шоколад и другие сладости, я и Робби закупаем более важные вещи — яйца, молоко, хлеб, туалетную бумагу. Мы загружаем наши припасы в багажник, еще раз сверяемся с картой и направляемся к побережью.
Мы арендовали старый деревянный дом с двумя спальнями. В Интернете были размещены фотографии, но мы все-таки не особенно обольщались относительно кухни и столовой. Когда же мы наконец-то приезжаем и видим очаровательный, покрашенный в белый цвет домик с верандой, то остаемся просто в восхищении.
Мы вбегаем внутрь и носимся по комнатам, смеясь и восклицая:
— Какая прелесть!
— Боже мой, вы только посмотрите на эту огромную старую ванную!
— А какой открывается вид! Здесь слышно океан! Из каждой комнаты! Ничего себе, какая красота!
— А вы посмотрите на спальни! Они просто невероятные!
Мы переодеваемся в купальники и плавки и мчимся к воде. Мы даже не задумываемся о температуре, мы просто подбегаем и бросаемся в волны. Вода ледяная, но я так счастлива — ведь нам предстоят три волшебных, веселых дня, — что холод меня совершенно не беспокоит. Элис убегает от Робби, он догоняет ее, лямка купальника сползает и видна грудь. Это смешит Элис еще больше, она стягивает и вторую лямку, теперь видна и вторая грудь. Она сжимает свои соски и направляет их на Робби.
— Бах, бах, ты убит! — кричит она.
— А-а-а-а-а-а! — Робби хватается за сердце и падает навзничь.
Элис поворачивается и направляет соски на меня.
— Нет, нет! — хохочу я. — Пожалуйста! Пожалейте меня!
Краем глаза я вижу мужчину и женщину средних лет. Они проходят мимо и смотрят на нас едва ли не с отвращением.
Элис следит за моим взглядом и тоже замечает эту пару. Радостное выражение на ее лице сменяется гневным. Она вдруг поворачивается и резко стягивает с себя остатки купальника, холодно и с вызовом улыбаясь паре на берегу.
Мужчина и женщина краснеют, бормочут что-то, торопливо отворачиваются и почти убегают.
Элис смотрит им вслед, потом запрокидывает голову и хохочет.
Вечером мы ужинаем рыбой
— Боже мой, как я ненавижу таких людей, — говорит Элис.
— Каких?
— Вот таких — консервативных провинциалов, как на пляже.
— Консервативных провинциалов? Правда? Ты сразу про них все поняла? — Робби с любопытством смотрит на Элис. — Ты ведь видела их всего пять минут.
— Да, я сразу все поняла. Маленькие люди с плохими стрижками и в ужасной одежде. Жирные и некрасивые. Такие, как они, всегда голосуют на выборах за консерваторов и ненавидят геев. Они обычно говорят… — Тут Элис начинает говорить с ярким австралийским акцентом: — Она хорошая девушка. Хоть и черная. Я бы даже пригласил ее на обед, но…
Я смеюсь над удачной пародией, я понимаю, что Элис всего лишь шутит. Но Робби не смеется. Он смотрит на Элис и качает головой.
— Ты иногда бываешь такой злой.
— Наверное, но я говорю о них чистую правду, — отвечает она. — А вот ты предпочитаешь думать обо всех только хорошее.
— Вовсе нет. Но ты несправедлива. Ты только…
Элис громко зевает и приглаживает волосы.
— Может, я и несправедлива. Ну и что? Мир вообще несправедлив, Робби. Поверь, я многое знаю о таких людях. Они точно такие, как мои родители. Грустные, ожесточенные. Уродливые. Их вечно интересует, как живут другие, потому что их собственная жизнь невыносимо скучна. Это понятно по их глазам. Я их чувствую за сотни километров. — Она вытягивается на диване, футболка приподнимается, и виден загорелый живот. — Короче, эта беседа мне надоела. Мы уже сто раз говорили об этом, хватит. Я очень устала. — Она посылает нам воздушный поцелуй и уходит из комнаты.
Робби и я улыбаемся друг другу, слушая, как Элис, раздеваясь, что-то бормочет у себя в комнате.
— Не позволяйте себе лишнего! — кричит она. — Спокойной ночи, малыши! Ведите себя прилично.
— Спокойной ночи, Элис.
— Хочешь посидеть на веранде? — через некоторое время спрашивает Робби.
— С удовольствием.
Он ставит для нас стулья, и по выражению его лица я понимаю, что он что-то хочет мне сказать.
— Я хочу задать тебе один вопрос, — говорит он наконец.
— Давай, слушаю.
Он вздыхает.
— Мне очень неловко об этом спрашивать, и я пойму, если ты не захочешь ответить. Не стесняйся, просто скажи, что не желаешь обсуждать эту тему.
— Хорошо, — смеюсь я. — Не постесняюсь.
— Можно спрашивать?
— Валяй.
Робби оборачивается и смотрит на окна дома.
— Элис доверяет тебе? Он рассказывала что-нибудь обо мне? Она говорит о своих чувствах?
— Нет.
— Нет? — Робби смотрит на меня с надеждой.
Но правда заключается в том, что Элис вообще очень редко вспоминает о Робби. Конечно, она говорит о нем, ну, например, когда у нас есть какие-то совместные планы. Но она никогда не говорит о своих чувствах к нему. Как-то я спросила ее, любит ли она Робби, но она только рассмеялась в ответ. И хотя было понятно, что Робби испытывает к ней серьезные чувства, мне всегда казалось, что они с Элис все давно выяснили.