Красивые люди
Шрифт:
Она тяжело дышала, сердце ее неистово колотилось.
Миссис Кьюберли прижала к глазам шелковый платочек:
– Не знаю, чем только я это заслужила!
– Что заслужила, мама? Разве я делаю что-нибудь дурное?
Мысли Мэри смешались и текли теперь слабым ручейком.
– Что?
– со слезами вскричала миссис Кьюберли, - Что ты сказала? Ты думаешь, мне хочется, чтобы люди показывали на тебя пальцем?
Голос ее внезапно смягчился, в нем зазвучала мольба:
– А ты не передумала, дорогая?
– Нет.
– Ты
– Нет.
– Если тебя пугает обработка костей, так это же не больно. Делают укол, а когда человек просыпается, его костям уже придана нужная форма с учетом индивидуальности.
– Мне безразлично.
– Но почему же?
– Я нравлюсь себе такой, какая я есть.
– Ты так уродлива, дорогая! Даже доктор Хортел заметил это. А мистер Уилмс на заводе сказал кому-то, что, по его мнению, ты самая некрасивая девушка из всех, которых он видел.
– А папа говорил, что я красивая.
– Ну что ты, милочка! У тебя, правда, неплохие глаза, но...
– Папа говорил, что истинная красота не во внешности человека, а в его душе. Он говорил еще многое другое, и, когда я прочла книги, я поняла, что он прав...
На стене вспыхнула и замерцала лампочка. Миссис Кьюберли нетвердой походкой направилась к шкафу и достала маленькую картонную коробочку:
– Пора завтракать.
Мэри кивнула. Еще один момент, о котором писалось в книгах и не упоминалось в видеолентах. Когда-то, в незапамятные времена, завтрак, судя по всему, был каким-то особенным, во всяком случае иным, чем теперь... В книгах описывалось, как люди наполняли рот различными веществами и пережевывали их, получая от этого удовольствие. Удивительно...
– Собирайся-ка ты на работу.
– Хорошо, мама.
В проектном бюро было тихо и полностью отсутствовали тени. Светились стены, и все письменные столы и чертежные доски одинаково освещались со всех сторон. Было ни жарко, ни холодно.
Мэри твердо держала линейку, и перо легко скользило вдоль ее металлического края. Только что нанесенные черные линии были тонки и аккуратны. Она склонила голову набок и сравнила чертеж, над которым работала, с лежавшими рядом записями.
Из-за стола, расположенного в другом конце помещения, встал высокий мужчина и направился по проходу к Мэри. Он принялся рассматривать ее работу, то и дело переводя взгляд с чертежа на ее лицо.
Мэри взглянула на него.
– Хорошо сделано, - произнес мужчина.
– Спасибо, мистер Уилмс.
– Скажи, детка, у тебя найдется свободное время?
– Да, сэр.
– Пройдем-ка в кабинет Мэлинсона.
Статный, красивый мужчина привел ее в уютную комнату. Он указал ей на стул, а сам сел на край письменного стола.
– Детка, я не из тех, кто начинает издалека. Тут недавно завернул ко мне один человек и стал болтать какую-то чушь о том, что будто бы ты не хочешь
Мэри отвела взгляд, но тут же снова посмотрела мужчине в глаза.
– Это не чушь, мистер Уилмс, - произнесла она.
– Это правда. Я хочу остаться такой, какая я есть.
Мужчина недоуменно уставился на нее и в замешательстве кашлянул:
– Какого черта... прости, детка, но... я что-то тебя не понимаю. Ты же не...
– Не сумасшедшая? Нет. Это вам подтвердит доктор Хортел.
Мужчина нервно рассмеялся.
– Так... Послушай, ведь ты еще совсем девочка, а как здорово работаешь. Но как бы там ни было, а мистеру Пулу это не понравится.
– Знаю. Я понимаю, на что вы намекаете, мистер Уилмс. Но ничто не заставит меня переменить решение.
– Ты состаришься, не прожив и половины жизни!
Да, она будет старой. Старой, морщинистой и слабой, не способной быстро и легко передвигаться. Старой.
– Мне трудно вам объяснить, почему я так решила. Но не понятно, какое это имеет значение, пока я в состоянии выполнять свою работу.
– Пойми меня правильно, детка. Тут дело не во мне. Ты же знаешь, что не я возглавляю Интерплан. В мои обязанности входит следить за порядком. Но как только все узнают о твоем решении, порядок нарушится. И начнется черт знает что.
– Мистер Уилмс, вы примете мое заявление об уходе с работы?
– А ты не передумаешь?
– Нет, сэр.
– Мне очень жаль, Мэри. С учетом того, как ты работаешь, тебя лет в двадцать могут послать на один из астероидов.
Мэри прошла на свое рабочее место. Мимо выстроившихся радами столов, мимо мужчин и женщин. Красивых мужчин и красивых женщин - внешне безукоризненных, одинаковых. Совершенно одинаковых.
Она села и взяла в руки линейку и перо.
Мэри вошла в лифт и спустилась до второго уровня.
Миссис Кьюберли с убитым видом сидела на полу перед телевизором. Глаза ее покраснели, прическа растрепалась, и пряди светлых волос в беспорядке свисали на лоб.
– Можешь мне ничего не рассказывать. Теперь никто не возьмет тебя на работу.
Мэри села рядом с матерью.
Телевизор зазвучал громче. Миссис Кьюберли несколько раз переменила каналы, потом выключила его.
– Что ты сегодня делала, мама?
– А что я могу делать? К нам ведь теперь никто и не зайдет!
– Мама!
Мэри вышла в другую комнату. Ломая руки, миссис Кьюберли последовала за ней.
– Как мы будем жить дальше?
– рыдала она.
– Где мы теперь возьмем деньги? Потом уволят и меня!
– Этого не сделают.
– Ни один человек еще никогда не отказывался от Трансформации. А ты, когда все к твоим услугам, отвергаешь ее. Хочешь остаться уродом!
Мэри обняла мать за плечи.
Миссис Кьюберли опустила руку в карман жакета, достала фиолетовую пилюлю и проглотила ее.
Когда из желоба выпало письмо, миссис Кьюберли быстро схватила его, прочла и улыбнулась: