Красная галактика. Том 4
Шрифт:
Ни Семенович, ни Егор его увлеченности не разделяли. Что может быть крутого в аутопсии? Но юного закоса их пессимизм не смутил.
— Короче мы обнаружили, что над телом ширедов хорошо поработали и понапихали туда всякого. Процентов тридцать от общей массы тела у них свое, родное. А все остальное — импланты! Причем не только механические, но и биологические! Целые органы были выращены отдельно, а потом установлены операционным путем. В частности, мышцы — это смесь из естественных и искусственных волокон. Нервная система вообще вся пересажена и подключена к мозгу через шунты. Кожа представляет собой эластичную
— Хватит-хватит-хватит! — остановил восторженный поток слов мелкого закоса Семенович, — мы уже поняли, что ширеды — жуткие создания. Но переходи ближе к делу.
— Я засунул образцы их ткани в ДНК-анализатор, — похвалился закос, — хотя мне все говорили — зачем ты это делаешь? Что ты там хочешь обнаружить? Но я их не послушал, даже Рыжика…
— Возьми с полки пирожок, — произнес Семенович.
— Ой спасибо! А что такое пирожок?
— Неважно. Засунул в анализатор кусок ширеда и что выяснил?
— Что он на девяносто три процента пугз! — объявил о своем открытии закос и в зале воцарилась тишина.
— То есть как пугз?! — после молчания ошарашенно спросил Семенович.
— А вот так. Ширеды это бывшие пугзы. Клонированные, прооперированные и с модифицированной психикой.
— Жуть какая, — передернул плечами Егор, — это какая гнида придумала из пушистиков делать черных страхолюдин?
— На этот вопрос наше исследование ответить не в силах. Но я надеюсь, то Белке удастся выяснить больше у пиополи.
Важность открытия, которое совершила группа Рыжика, недооценить было сложно. Но оно пока мало что давало в практической плоскости.
— Сколько личностей пугзов в хранилище прошло модификацию психики? — до Егора дошло то, о чем Рыжик умолчал.
— Почти все. Нетронутыми осталось всего три процента.
— А обратно их как-нибудь прогнать можно? — с надеждой спросил Егор.
— Нет. Личностные матрицы потеряны навсегда.
Семенович присвистнул.
— Дааа, дела. Сегодня какой день? Восемнадцатое июля? — спросил он. Исчисление дат в ГССР происходило по земному календарю. Инопланетяне сначала удивлялись этой диковине, но потом привыкли.
— Именно оно.
— Вот что — объявим завтрашнюю дату днем всенародного траура, — предложил Семенович.
— А что такое траур? — спросил у него Рыжик.
— Завтра увидишь.
На следующий день работа в ГССР началась с минуты памяти о безвозвратно погибших пугзах.
— Система Лиироно была атакована жестоким и коварным врагом! — после минуты молчания в ГССР началась трансляция речи Григория Семеновича, — врагом, который переделывает мирных пугзов в сочащихся злобой ширедов. Который не задумываясь уничтожает все живое на планетах! И хотя официально пугзы еще не вошли в наш Союз, но мы скорбим вместе с ними. Память о жертвах в Лиироно навсегда останется в наших сердцах… память и злость! Мы отомстим! За каждого пушистика! Мы устроим этим засранцам из Пакта такую веселую жизнь, что ни один их корабль даже близко не подлетит к нашим системам! Враг жесток и коварен, что же мы ему можем противопоставить ему? Ратный подвиг и ударный труд, товарищи! Подвиг и труд!
В общественных местах были приспущены флаги, на весь день действовал запрет
— Григорий Семенович, Империя Тирр решила присоединиться к Генеральному Пакту, — доложился Михаил сразу по прибытии.
— Ждем в ЦОПе, — коротко ответил ему Егор, решив, что лучше среди остальных тиррян не распространять новость о том, что им возможно придется теперь сражаться со своими братьями. Поэтому и совещание опять решили провести сокращенным составом.
В центре управления Михаила ждали только Филимонович и Семенович.
— Мишань, ну как так, а? Ты что, королеве не мантию плюнул при встрече?! — репликой встретил появление адмирала Первого Флота Семенович, — это как ее надо было обидеть, что она решила к Пакту переметнуться?
— Она приняла решение присоединиться к Генеральному Пакту до моего визита. Когда мы прибыли с планеты как раз поднималась делегация литариев.
— Вот сукины дети! Успели значит, без мыла проскользнуть! — хлопнул себя рукой по колену Семенович, — хотя, чему я удивляюсь, угнетатели всегда в кучу сбиваются! Дерьмо тянется к дерьму. Мы этой вашей императорше, наверное, как кость в горле!
— Плохо, — Егор на новость отреагировал более сдержанно и более рассудительно, — Пакт привлечет тиррян в качестве пилотов. И резко увеличит мощь своего флота.
— Я хочу сделать заявление от имени всех тиррян ГССР, — голос Мишани срывался от напряжения, — мы готовы сражаться за свободу и существование нашей страны! Кем бы ни был наш враг!
— Похвально, но печально, — остудил его пыл Семенович, — братоубийственная война штука страшная. У нас такая в истории была, гражданская называлась. Брат на брата, отец на сына — горько это, друг. И печально. Надо искать другие варианты.
— А они разве есть? — с сомнением спросил Мишаня.
— Есть! С кем договорились литарии? Правильно — с правящей верхушкой. А нам надо переговорить с народом, объяснить ему, что пора ярмо с шеи скинуть!
— Как переговорить? Прилететь в систему и начать широкополосное вещание? — спросил Егор, — нас тут же атакуют.
— Эх брат, ничего ты не понимаешь в революционных делах. Сколько у нас тиррян? Много! Внедряться будем, разъяснительную работу в массы нести!
Егор представил, как тирряне собираются по ночам в подвалах, агитируют и раздают листовки.
— Революция это хорошо. Но очень долго. У нас этого времени в запасе нет. Как только Пакт предоставит им корабли — тирряне пойдут в атаку, — озвучил свои сомнения Егор, — и никакую революцию мы поднять не успеем.