«Красная империя зла». Запад против Сталина
Шрифт:
Янсен и Петров (и тот, и другой — авторы пещерноантикоммунистической и антисталинской направленности) признают, что заявление госбезопасности о словах Соболева «могло быть чрезмерной резкостью». Но Снайдер умалчивает об этом. Как и о том, что «большого террора Сталина» никогда не существовало. Все обстояло по-другому: развязал террор Ежов. Он и сотня его подручных оказались под следствием, были привлечены к судебной ответственности, а многие из них казнены, поскольку убийства, которые они совершили, не были санкционированы Сталиным, советской властью или правительством. Далее в этой главе мы приведем несколько относящихся к делу доказательств.
Второй источник, который процитирован Снайдером (Baberowski. Terror, p. 198), тоже извращает факты вопиющим образом. Так, Баберовски утверждает,
• Сувениров О.Ф. Трагедия РККА 1937–1938. М.: Терра, 1998. С. 208;
• Петров Никита, Янсен Марк. «Сталинский питомец» — Николай Ежов. М.: РОССПЭН, 2008. С. 98.
Тот, кому придет в голову проверить эти источники, обнаружит, что «цитата», приписываемая Ежову, — «изобретение» самого Баберовски, то есть фальшивка. Ни Сувениров, ни Янсен с Петровым документально ничего такого не подтверждают. Не стоило удивляться, если бы Ежов и впрямь говорил когда-либо что-то такое или что-то близкое по смыслу, поскольку здесь нет расхождений с целями его заговора. Но Баберовски не утверждает, что «было бы логично» услышать нечто подобное от Ежова, — вместо этого он пишет, что Ежов так действительно говорил. Следовательно, он просто лжет.
Баберовски часто прибегает к такого рода фальсификациям. Несколько лет назад автор этих строк написал статью о другом примере его нечестности [105] . Снайдер тоже несет ответственность за ложь Баберовски. Ведь обязанность историка — проверять все используемые им факты и цитаты, как мы поступаем с книгой самого Снайдера. Здесь же мы имеем дело с недобросовестным цитированием — со ссылкой на материалы, однажды уже использованные Снайдером. Сноска на Янсена и Петрова указывает на тот же фрагмент, который вопиюще нечестно процитирован Снайдером.
105
См.: Grover Furr. Baberowski’s Falsification // http://www.tinyurl.com/baberowski.
Сувениров на с. 208 книги «Трагедия РККА 1937–1938» приводит выдержки из допросов Ежова и его приспешников бериевскими следователями, иначе говоря, из материалов по расследованию Л.П. Берией незаконных массовых казней, начатому по инициативе Политбюро и, конечно, Сталина.
И Снайдер, и все источники, на которые он в данном случае ссылается, укрывают от нас главное: все процитированные им свидетельства получены в ходе суда и следствия по обвинению Ежова и его подручных в массовых незаконных репрессиях. Снайдер, Янсен и Петров, Баберовски, Сувениров — все эти авторы умышленно создают впечатление, будто в них и заключалась официальная советская политика, санкционированная Сталиным и Политбюро, тогда как в действительности дело обстояло наоборот.
«Польская операция» стала частью ежовской кампании массовых убийств. Снайдер серьезно искажает все, что с ней связано. Он пишет:
«Сталин был пионером в области национальных массовых уничтожений, а поляки — жертвой, преобладающей среди всех других советских национальных групп» (с. 127).
Это ложь; вина за массовые национальные репрессии лежит на Ежове. Снайдер продолжает:
«На польское нацменьшинство, как и на “кулаков”, возложили ответственность за провал коллективизации. Объяснение было придумано во время самого голода 1933 года, а затем использовано во время “большого террора” 1937 и 1938 годов. В 1933 году руководитель Украинского НКВД, Всеволод Балицкий, объяснял массовый голод провокацией шпионской сети, которую он назвал “Польской военной организацией”. По словам Балицкого, эта Польская военная организация внедрилась в украинскую ветвь Коммунистической партии и поддерживала украинских и польских националистов, которые срывали сбор урожая, а затем использовали тела умерших от голода украинских крестьян в целях антисоветской пропаганды. Этим якобы было вдохновлено создание националистической Украинской военной организации — двойника, выполнявшего такую же подрывную деятельность и разделявшего с поляками ответственность за голод» [106] (с. 128).
106
Детальнее
Снайдер ошибается. В первой главе показано: Балицкий [107] не «объяснял массовый голод провокацией шпионской сети» польской военной разведки или другой подобной организации — и, конечно, Снайдер не приводит ни одного источника, где это утверждается.
Снайдер ссылается на шестую главу своей книги «Зарисовки секретной войны: миссия польского артиста по освобождению Советской Украины». Однако в этой работе Снайдер документально доказывает тот факт, что польский шпионаж в 1930-х годах в Советском Союзе действительно существовал! [108] В «Зарисовках», но не в «Кровавых землях» Снайдер признает: в 1930-х годах польские шпионы активно действовали на территории СССР — герой его книги Генрик Юзевский руководил некоторыми из них, причем кое-кто из его подопечных принадлежал к активистам Коммунистической партии Польши. Например, он пишет:
107
Снайдер использует украинский вариант написания «Балыцкий», хотя почти все источники с упоминанием его имени написаны по-русски. В дальнейшем будет использован русскоязычный вариант.
108
Возможно, польская военная разведка больше не упоминает себя как ПОВ — польское сокращение от Polska Organizacja Wojskowa, или «Польская военная организация», хотя некоторые из арестованных как польские шпионы состояли в ПОВ и называли польскую подпольную разведывательную организацию именно ПОВ.
«Эти и аналогичные источники, такие как записи отделов контрразведки полевого командования Польской армии, теперь можно прочитать в новом свете. Они намекают на уровень польского проникновения в Советский Союз в конце 1920-х и начале 1930-х годов и на политические интриги, которые лежали за переходами границы, саботажем и поддержкой местных националистов» (Sketches, XVIII).
«В Волынском эксперименте Юзевского объединились эти две цели, поддержка украинской культуры в Польше и одновременно осуществление функций базы шпионских операций внутри Советского Союза» (XXI).
«К 1932 году работа львовской команды принесла ощутимые результаты. В марте она могла похвастаться 61 действующим агентом и операциями в ГПУ в Проскурове [109] , Ямполе, Шепетовке и Каменце-Подольском, на флоте Днестра и в гарнизонах Красной армии в Киеве и в Харькове» (Выделено мной. — Г.Ф.) (с. 89).
Из «Зарисовок» Снайдера таких цитат можно привести намного больше.
В одном из признаний Витольда Вандурского, доступном ныне исследователям и цитируемом Снайдером в «Зарисовках» (но не в «Кровавых землях»), говорится о связях с польскими коммунистами, работающими в СССР:
109
Ныне Хмельницкий. — Прим. перев.
«В ходе моих контактов с этими людьми я понял, что имею дело с теми, кто ведет двойную игру: с одной стороны, они занимают высокие должности в партии, с другой — они верные сторонники Пилсудского.
Вандурский поведал, как он разрывался на части между своим польским национализмом и стремлением к социальной реформе, приведшим его в коммунистическую партию (из-за чего он несколько раз подвергался в Польше аресту). Ввиду тесных отношений с польскими националистами его в итоге вовлекли в подрывную деятельность в СССР.
Что касается Гранта, после разговоров и взаимодействия с ним у меня не осталось даже тени сомнения в его приверженности убеждениям «пеовяка» (члена ПОВ), и он вовлек меня в ряды ПОВ для дальнейшей работы внутри СССР.
Так что по прибытии в 1929 году в СССР я уже был основательно, хотя и неформально, членом ПОВ».
Процитированные фрагменты показывают: Снайдер превосходно осведомлен о том, что польский шпионаж был реальной угрозой для СССР того времени. Но он утаивает столь важную информацию от читателей и притворяется, будто такой угрозы не существовало (см. ниже).