Красная кокарда
Шрифт:
Маленький Жан сновал впереди, раздавая какие-то приказания. В середине толпы приплясывала полуголая женская фигура, размахивая головней. Она первая увидела меня и с ругательствами показывала пальцем в мою сторону.
VIII. ГАРГУФ
Кто-то из нападавших потребовал молчания, и часть людей, затихнув, тупо уставилась на меня. Большинство, впрочем, грозило кулаками и осыпало меня ругательствами.
— Долой сеньоров! Долой тиранов! — носилось в воздухе.
Начало
— Гаргуфа! Гаргуфа!
Я почувствовал, что бледнею от этого крика.
— Гаргуфа! Подавайте нам Гаргуфа! Мы покажем ему, как обижать наших дочерей!
Дым стало оттягивать в сторону. В задних рядах наступавших раздался выстрел, и я услышал, как разлетелось вдребезги стекло позади меня. Кто-то, стоявший ближе, запустил в меня головней: она упала на подоконник и трещала у моих ног. Я сбросил ее ударом вниз.
Это заставило толпу на время прекратить крик, и я воспользовался моментом.
— Эй, вы! — закричал я, стараясь покрыть своим голосом треск пламени. — Слушайте! Солдаты уже идут из Кагора. Уходите, пока они не явились сюда. Тогда я заступлюсь за вас. Если же вы останетесь здесь и вздумаете буйствовать, то вас повесят всех до единого!
Несколько голосов ответили мне насмешками, будучи уверенными, что солдаты с ними заодно. Некоторые утверждали, что дворянство уже уничтожено, а его имущества переданы им. С особенной настойчивостью кричал один пьяница:
— Долой Бастилию! Долой Бастилию!
Я замахал руками и закричал:
— Чего вы хотите?
— Правосудия! — кричали в одном месте.
— Мщения! — вопили в другом.
— Гаргуфа! Гаргуфа! — слышалось громче всего.
— Перестаньте, — вдруг закричал диким, хриплым голосом Маленький Жан. — Разве мы пришли сюда, чтобы орать зря? Сеньор, выдайте нам Гаргуфа, и мы вас отпустим! В противном случае мы подожжем дом!
— Каналья! — вскрикнул я. — У нас есть ружья…
— И у мышей есть зубы, однако они сгорают заживо.
И он с торжеством махнул своим топором в сторону, где горел флигель.
— Мы дадим вам минуту на размышление. Выдайте нам Гаргуфа, и мы расправимся с ним, как хотим. Остальные могут убираться.
— Это все?
— Все.
— А что же вы думаете сделать с Гаргуфом? — снова спросил я, весь дрожа.
— Мы сожжем его заживо, — с ругательствами закричал кузнец.
Меня бросило в холод. Помощи из Кагора нечего было и ждать раньше часа-другого. Из Со ее не могло и быть. Дверь не сдержит более натиска разбойников. Их было раз в тридцать больше, чем нас. Я не знал, на что решиться.
— Даем одну минуту! — кричал снизу кузнец. — Одну минуту! Гаргуфа, или погибнете все!
— Подождите!
Я отвернулся от этих
— Вы дали им ответ? — тихо спросила она, встретившись со мною глазами.
— Нет. Они дали нам минуту на размышление, и…
— Дайте им ответ, — промолвила она, содрогаясь. — Скажите, что этого никогда не будет. Никогда! Только скорее! Иначе они подумают, что мы колеблемся.
Я, по-прежнему, не знал, на что решиться. В конце концов, что такое жизнь какого-то подлеца в сравнении с ее жизнью!
— Мадемуазель, — заговорил я, стараясь не глядеть на нее, — может быть, вы не подумали хорошенько. Отказать им — ведь это значит обречь нас всех на гибель, и, в то же время, не спасти его самого!
— Я подумала! — ответила она с решительным жестом. — Он служил моему отцу, а теперь служит моему брату. Если он и погрешил в чем-нибудь, то ради них. Но до этого, может быть, и не дойдет, — продолжала она, стараясь заглянуть мне в глаза. — Они не посмеют…
— Где он? — хрипло перебил я.
Она указала в угол комнаты. Я не узнавал теперь Гаргуфа. Я оставил его в припадке отчаянной храбрости, готовым дорого продать свою жизнь. Теперь он лежал, скорчившись, в углу. Хотя я говорил о нем вполголоса, не называя имени, он слышал и понял все. Его помертвевшее лицо исказилось от страха. Он пытался что-то сказать, но губы шевелились, не издавая звука.
Такого рода испуг действует заразительно. Я подскочил к нему в бешенстве и схватил его за ворот.
— Вставай, каналья! — закричал я. — Вставай и защищай свою жизнь!
— Да, да, я буду защищать мадемуазель, — зашептал он, поднимаясь. — Я…
Слышно было, как стучали у него зубы, а глаза бесцельно блуждали по сторонам, словно у зайца, которого вот-вот нагонят собаки. Было ясно, что ждать от него нечего. Рев толпы показывал, что срок, данный мне на размышление, истек. Оттолкнув от себя Гаргуфа, я бросился к окну.
Однако, было уже поздно. Раздался такой сильный удар в дверь, что заколебалось пламя свечей. Женщины подняли вновь крик. В окно влетел большой камень, за ним другой, третий… Со звоном посыпались разбитые стекла. От дуновения холодного воздуха одна свеча потухла. Обезумев от страха, женщины с криком метались из одного угла в другой.
Все эти крики, завывание толпы, зловещий отблеск пожара, общая паника — все это сильно подействовало на меня, и я стоял, беспомощно озираясь и не зная, что предпринять.