Красная лента
Шрифт:
— Вы не можете отделаться от этого, верно? Не можете не называть меня профессором?
— Мне кажется, что человек, который заработал подобное звание, заслужил того, чтобы слышать его.
Роби засмеялся.
— Задавайте ваши вопросы, детектив Миллер.
— Нас интересует, где вы были в прошлую субботу.
— Вы проверили, верно? — прервал его Роби. — Вы поехали туда и поговорили. С кем? С Сарой? С Пером?
— С обоими.
— И узнали, что я не был на катке в прошлую субботу, потому
Миллер не ответил.
— И вы поймали меня на простой лжи.
— Возможно, не на простой, профессор Роби. Нам было важно знать, где вы были в прошлую субботу. Мы вас спросили, и вы ответили. Вы с готовностью шли на сотрудничество, с радостью отвечали на вопросы, но самый главный ваш ответ оказался неверным. Мне интересно, почему вы решили, что необходимо солгать.
— Я хотел выяснить, как быстро вы сможете узнать правду. Я ожидал вас только завтра.
— Я не понимаю, профессор. Вы знали, что мы вернемся?
— Я очень надеялся на это.
— Похоже, я чего-то не понимаю… — начал Миллер.
Роби посмотрел на него таким взглядом, что Миллер осекся.
— Нет, детектив, вы все понимаете. Точнее говоря, вы понимаете именно те вещи, которые должны понимать.
— Не уверен, что улавливаю ход ваших мыслей.
— Есть очень известная фраза, детектив Миллер. Она была произнесена на Венском конгрессе в тысяча восемьсот одиннадцатом году маркизом Шарлем Морисом де Талейраном-Перигором. Его спросили, что такое предательство. Он ответил, что это только вопрос даты. Вы понимаете, детектив Миллер?
— Я слышал это раньше.
— Я не спросил, слышали ли вы эту цитату. Мне интересно, поняли ли вы ее.
— Конечно, понял. Она означает, что если вы поддерживаете что-то, например правительство, то потом это может стать предательством или изменой, если данное правительство лишится популярности.
— Именно.
— И это как-то связано с тем, о чем мы говорим?
— Это целиком и полностью связано с тем, о чем мы говорим, детектив.
— Просветите меня, профессор Роби, потому что на сегодня у меня есть неподтвержденное алиби о вашем местонахождении в прошлую субботу и куча прочих вещей, которые не имеют смысла.
— Вы считаете себя патриотом, детектив?
— Конечно. Как и другие люди.
— Ваш патриотизм по отношению к Соединенным Штатам Америки остается неизменным, несмотря на тот климат, который сложился сейчас?
— Климат?
— Мы становимся непопулярным агрессором, если можно так сказать. Вам не кажется, что в связи с Ираком и еще бог весть чем миру начинает надоедать наша заносчивость и драчливость?
— Я стараюсь меньше думать об этом. По работе меня больше интересует, что американцы делают с другими американцами, чем то, что мы делаем или не делаем с остальным миром.
—
— Да, но я все равно не понимаю, при чем здесь наша тема. И тем более не понимаю, каким образом это связано с тем, где вы были в субботу.
— Как вы считаете, где я мог быть в прошлую субботу, детектив Миллер?
— Профессор Роби, я действительно не считаю, что сейчас подходящее время для игр. Мы с напарником…
— Мой напарник и я.
— Что?
— Вы сказали «Мы с напарником».
— Давайте не будем, профессор. Я пришел сюда не на урок грамматики. Я хочу знать, где вы были в прошлую субботу. Вы сказали нам, что были на катке в Брентвуд-парке. Вы сказали, что смотрели, как кто-то там тренируется. Мы поговорили с тем человеком и выяснили, что он не тренировался в тот день. Черт подери, его там даже рядом не было! И я хочу спросить вас снова: где вы были в прошлую субботу?
— И я тоже снова вас спрошу: где, по-вашему, я мог быть в прошлую субботу?
— Зачем вы это делаете, профессор?
— Делаю что, детектив? Вы меня не арестовали. Вы не подсказали, как именно я мог бы помочь вам в расследовании. Вы упомянули имена двух мертвых женщин, и я могу только догадываться, что вы полагаете, будто я как-то связан с ними. Но даже сейчас, посетив меня за один день дважды, дождавшись меня после работы, вы увиливаете и напускаете туману. Вы говорите, где, как вы считаете, я мог быть, и я скажу, где был.
— Хорошо, это честно. Я думаю, что вы были с Кэтрин Шеридан.
— Кэтрин Шеридан. Так звали одну из умерших женщин.
— Да, это та, которую, как вы сказали, вы не знаете.
— Да, все верно.
— Если, как вы утверждаете, вы не были с ней знакомы, как получилось, что мы обнаружили три фотографии, на которых вы стоите рядом с ней? Если бы была одна фотография, я бы еще понял, две — тоже, но три? — Миллер повернулся к Росу. — Что ты мне говорил о заговорах?
— Один раз — совпадение, два раза — тенденция, три раза — заговор.
— Заговор? — спросил Роби. — Мне кажется, это очень меткое определение, учитывая природу задачи, которая перед вами стоит.
— Сейчас моя задача — решить вопрос с вашим алиби, профессор.
— Значит, объяснение того, где я был в прошлую субботу, теперь стало называться моим алиби. Алиби обычно предусматривает вероятность совершения преступления. Вы обвиняете меня в том, что я замешан в преступлении, детектив Миллер?