Красная луна

Перси Бенджамин

Девушка нажимает на тормоз:

— Это что еще такое?

— Это чтобы отпугнуть плохих людей. Волков.

— Так твой дядя говорит?

— Sм.

Клэр неприятности не нужны. Ведь не хотела она помогать девчонке, а теперь посмотрите — вляпалась по полной программе. Внутренний голос велит ей немедленно убираться, но Клэр продолжает механически крутить педали, в голове у нее точно так же безостановочно крутятся бессмысленные мысли. Велосипеды взбираются на поросший травой холм. Там стоит двухэтажный дом с черными ставнями, со стен облезает белая краска. Строение похоже на обглоданный череп. Деревянный сарай с выгоревшими стенами, когда-то красными, беленая молочная,

сложенная из шлакоблоков, навес для косилок и тракторов, поленница, три зернохранилища. Позади дома на полях трудятся люди, человек двадцать. Роксана бросает велосипед рядом с грузовиками и мчится в огород, где работают женщина и двое мужчин.

Она зовет их по именам, и те поднимаются с колен, прикрывают глаза ладонями, а потом с радостными криками обнимают девочку. Роксана показывает на Клэр, и ее родные внимательно оглядывают девушку, неуверенно машут руками и в конце концов, сбившись в маленькую группу, решаются подойти поближе. Они не переставая кивают и нарочито широко улыбаются. Будто сами себя пытаются убедить, что гостья не опасна.

У них за поясом револьверы. У Клэр тоже. Утреннее солнце играет на блестящих стволах. Вот-вот может завязаться перестрелка. Но фермеры лишь хотят поговорить, снова и снова благодарят за Роксану.

— Как это возможно? — спрашивает широкоплечая и широкобедрая женщина со щербинкой в передних зубах. И показывает на племянницу. — Tъ eres un fantasma. Мы уж думали, что перед нами призрак.

Воцаряется неловкая тишина, потом они на ломаном английском спрашивают, что слышно во внешнем мире, есть ли какие-нибудь новости.

— No sй nada, — отвечает Клэр.

Именно так. Она действительно ничего не знает. Не работают ни радио, ни телевидение, ни Интернет. В киосках и на крылечках разлагаются газеты, самые свежие датируются шестым ноября прошлого года. Даже не верится, что где-то там продолжается обычная жизнь, за тысячи миль отсюда кто-то пьет в кафе латте и обновляет со смартфона свой статус в «Фейсбуке».

Как только Клэр произносит эти слова, мексиканцы начинают говорить все разом. Она знает испанский! Фермеры размахивают руками и щебечут, словно стая коричневых птиц.

— Lento, por favor. Lento, — просит Клэр. — Пожалуйста, помедленнее.

Слишком быстро и сложно — ей ничего не понять. Они внимают просьбе гостьи, и теперь можно разобрать сбивчивые вопросы: где достать еду и бензин? Станут ли военные их истреблять?

Фермеры кажутся безобидными. Всего-навсего напуганные замученные люди. Старик со сморщенным обветренным лицом держит руку на пистолете: наверное, так он чувствует себя увереннее. Молодой парень с ярко-красными радиационными ожогами на лице говорит, что его зовут Хорхе. Одна рука у Хорхе на перевязи, чуть выше локтя скотчем примотана окровавленная марлевая повязка. Клэр спрашивает, что случилось, и все вдруг замолкают. Так бывает в ресторане, когда неожиданно разбивается тарелка.

— Я спасать Роксана, — поясняет Хорхе, дотрагиваясь до повязки. — Когда волки прийти.

Роксана смотрит в землю. Широкоплечая женщина издает нечто напоминающее кудахтанье и принимается гладить племянницу по голове. Теперь все понятно. Тот след на шее. И ночные кошмары.

— Но ты не волк, да? — спрашивает женщина. — No es posible. Это невозможно.

Клэр не успевает ответить — над головой что-то громко грохочет. Все поднимают головы и прищуриваются. В небе повисли похожие на рыбьи кости перистые облака. А среди них летит истребитель. Грустный далекий звук. Клэр вспоминает Мэтью. Через мгновение самолет исчезает за горной грядой. Белый след в небе быстро рассеивается.

«Какой,

наверное, прекрасной и безопасной кажется земля с такой высоты, — думает Клэр. — Только на самом деле это совсем не так».

— Ты не волк? — повторяет женщина. — Ты не волк, нет?

За домом, между сараем и зернохранилищем, стоит на лужайке часовня. Ее стены сложены из скрепленных цементом черепов, кое-где выглядывают скалящиеся в немой злобе челюсти. Скамейки сделаны из бедренных костей, покрытых толстым слоем желтого лака. Колонны и балки украшают зубы и фаланги. По углам расставлены подсвечники, вырезанные из берцовых костей. Кафедра держится на чьем-то хребте: неизвестный мастер кропотливо собрал и подогнал каждый позвонок. Вместо корзинки для причастия — грудная клетка.

Клэр велели ждать здесь. Не попросили, а именно велели.

Она говорила мексиканцам, что ей пора. Пыталась вернуться к велосипеду. Уехать, пока не поздно. Но фермеры больше не улыбались. Положив руки на рукоятки пистолетов, они сказали «нет». Ей нельзя никуда ехать. Ей нужно поговорить с Тио.

Все изменилось ровно за одно мгновение. Будто в тихом сухом лесу кто-то бросил на землю спичку. У нее забрали рюкзак с оружием. Остался только заткнутый в сапог нож. Нужно было бросить девчонку на крыше склепа. Не пытаться быть хорошей, не воображать, что в перевернувшемся с ног на голову мире все еще действуют какие-то моральные нормы. Теперь Клэр сидит в костяной церкви. И хорошо еще, если из нее самой вскорости не сделают стул.

Приближение Тио слышно издалека.

Сначала Клэр думает, что это еще один истребитель. Резкий болезненный звук, будто небесную ткань с треском прорезает лезвие. Звук приближается. Нет, это не в небе: кто-то скребет по земле, по камням. Вилы скребут по земле. В дверях появляется Тио и заслоняет собой солнечный свет. Бритая голова, низкий мясистый лоб, черные внимательные глазки. Он заходит в часовню, и от скрежета железа о камень у Клэр по спине бегут мурашки.

Девушка стоит в проходе. Тио обходит ряды скамеек вдоль стенки. На нем джинсы и сапоги. К обнаженному, мокрому от пота торсу местами прилипло сено. Он мощный, но не очень подтянутый, скорее — толстый. На животе темнеет полоска волос. На спине — татуировка с треснувшим крестом. На плече — шрам, на коже явно отпечатались чьи-то зубы. Клэр приглядывается и замечает следы когтей на боку. Вилы так громко скрежещут, что она едва различает слова:

— Я тебе благодарен.

— Хорошенький способ продемонстрировать благодарность.

— Ты жива. Пока еще. — Он подходит к кафедре и останавливается, опираясь на свои вилы; отвратительный звук наконец-то стих. — Поэтому и ты должна быть мне благодарна.

— Послушай, зачем тебе меня убивать?

— Ты одна из них.

— Ты тоже. — Клэр кивает на его плечо.

— Это случилось недавно. — Он дотрагивается до шрама, будто пытаясь стряхнуть его. — И не по моей воле. Я просто болен. Вот и все.

— Многие из нас не верят в Балора. Даже здесь, в Призрачных землях. Не все спускают зверя с привязи.

— Почему тогда ты не уехала?

— Попала в ловушку, точно как и ты.

Медленно-медленно Тио подходит ближе. Обходит вокруг девушки. Зубцы вил описывают вокруг нее петлю. От мексиканца пахнет потом. Вот сейчас он замахнется и пронзит ее. Клэр хотела умереть, но смерть всегда представлялась ей быстрой — мгновенный удар ракеты, и тело испаряется. Она умрет не здесь. Не так.

— Я собираюсь убить Балора! — Клэр почти кричит. Желание, высказанное вслух, кажется настоящим — не пустой фантазией, а реальным планом.