Красная ниточка
Шрифт:
— Вот колбаса!
— Мама моя! — всплеснула руками Дуня. — Всего кусочек остался. Слопали?
— Клянусь костями траходонта, съели, — подтвердил Коля.
Васятна побледнел.
— Я не ел ни кусочка.
— А что во рту? — спросила Дуня.
— Это верёвочка… Правда, её маленько пожевал.
— Ты стал как Робинзон, — с жалостью сказал Коля.
— Погодите… Я не хотел вам говорить до вечера, но придётся. Слушайте! Скормил колбасу Робинзону я! Да, я! Вот вы говорите: Робинзон
— Нет, это… это… — Коля не находил слов, чтобы выразить своё возмущение.
— Даже стихи будут писать! Я сам никогда не писал, а теперь первый поэму напишу. Идёмте со мной! — И он решительно зашагал к оврагу.
Там возле порядочной кучи окаменелостей лежал, высунув язык, Робинзон.
— Видели! Он один больше нас всех накопал. Не верите? Робинзон, ищи!
Пёс вскочил и опрометью бросился из оврага. Не прошло и минуты, как он возвратился, держа что-то в пасти.
— Давай сюда. Ага, опять что-то интересное. Теперь за это я ему дам колбасы. Поняли теперь? Он на рефлексах работает, как лектор в клубе говорил… На, получай! — Васятка отрезал ломтик колбасы и бросил Робинзону.
Коля был потрясён. Он в душе всегда считал своего друга необыкновенным человеком.
Дуня усмехнулась.
— Не на рефлексах работает, а на колбасе. Если бы мы с Колькой питались колбасой, то не столько бы ещё насобирали Может быть, и траходонта нашли, — Она подняла окаменелость, принесённую Робинзоном, и стала её внимательно рассматривать.
Повертев в руках желтоватый камень, Дуня хмыкнула себе под нос и необыкновенно мягко попросила:
— Васенька, пошли его ещё, только не отсюда, а чтобы мы видели, где он берёт эти кости.
— За мной! — приказал Васятка. А когда вся поисковая партия вышла из оврага на прибрежный песок, он приказал: — Робинзон, ищи!
Пёс припустился к лодке, запрыгнул в неё и вернулся с чёртовым пальцем в зубах.
— Нет, этого не может быть, — прошептал Васятка.
— Вот тебе и не может быть, я сразу узнала свою акулью кость.
— Отдавай колбасу, — решительно потребовал Коля и протянул руку.
Васятка безропотно отдал остатки колбасы. Коля вытащил ножик и спросил у Дуни:
— На сколько частей делить?
— Ты ещё спрашиваешь! Конечно, на две!
— Да он же только верёвочку погрыз.
— Знаем мы эту верёвочку. Ну ладно, дели на три, пли дай лучше я сама разделю.
ЖУРАВЛИНАЯ ДОРОГА
Люди никогда не перестанут удивляться тому, как быстро проходят хорошие дни,
Снова в небе над Зеей плыли гусиные стаи, снова за партами сидели ребята, только теперь
Вёл урок истории учитель, новичок, тот самый, что совсем недавно приехал из города. Это был молодой краснолицый человек очень маленького роста, но с таким могучим и сердитым голосом, что, когда он находился за стеной, казалось, будто там появился злой великан.
В классе очень тихо. Никто не смеет повернуть головы к окну. Чтобы посмотреть на Зею или во двор, надо косить глазами в окно. От этого болят виски и в глазах идут зелёные круги. Лучше всех приспособилась Дуня Хрусталёва. Она прислонила своё зеркальце к чернильнице непроливайке так, что ей в нём хорошо виден уголок двора с пожелтев^ шей яблоней-китайкой, возле которой возятся Робинзон с Бобкой. За лето они подружились и теперь все дни проводят вместе.
Учитель так повысил голос, что задрожали стёкла в окнах. Как по команде, все глаза повернулись к доске. Ученики несколько минут слушали учителя. Он рассказывал о мужественных и жестоких людях древней Спарты, но за окном происходили не менее интересные события: по самой середине Зеи прошла, сверкая медной трубой, «Русалка» и спугнула стаю уток, подрались и снова помирились Робинзон и Бобка…
Учитель споткнулся на полуслове, прошёлся молча от печки до двери, уставившись в пол. По классу прошёл шумок, будто ветер тронул сухую листву на яблоне.
Ребята следят за учителем и ожидают, что он поступит с ними так же, как поступили бы на его месте суровые спартанцы. И тут произошло чудо: учитель повернулся к окну и спросил:
— Чьи это собаки?
Снова по классу прошёл шум, но теперь радостный, будто снова вернулось лето и ветер взбудоражил зеленую чащу орешника.
Все головы повернулись к Дуне. Она встала.
— Робинзон мой, а вон тот лохматый, Бобка, — он ничейный.
— Надо говорить: ничей. — Учитель прислушался. — Кто это? — Он показал глазами на потолок. — Слышите?
Васятка приподнялся на парте и так же тихо ответил:
— Журавли летят. Тут у них, Павел Иванович, дорога проходит.
— Узнаю, курлычут. Это просто замечательно, что над школой проходит журавлиная дорога! Когда я был маленький, то мечтал улететь на журавле в жаркие страны… Ну, а теперь давайте послушаем, какие дела делались в древней Спарте.
В классе снова гремел голос нового учителя. И, странное дело, сейчас его голос изменился: он стал совсем другим и чем-то напоминал голос старенькой учительницы Зинаиды Ивановны.