Красная опасность

Маклин Алистер

Девушка села в кресло около окна. Потом протянула Майку фотокопию перевода и рассказала обо всем, что произошло после его ухода.

— Простите, что я вас расстроила, — тихо произнесла Сабрина, — но мне так хотелось вам помочь. Вы зря себя мучаете, поверьте... И зря замыкаетесь в своем горе.

— Может быть, вы и правы, — пробормотал Грэхем, по-прежнему крепко сжимая бутылку.

Его слова прозвучали для нее неожиданно. Он медленно поднял глаза и посмотрел на Сабрину. В них было новое для нее, особое выражение. И он показался ей вдруг очень уязвимым. Таким она его никогда не видела.

— Вы единственный

человек, который попытался мне помочь преодолеть ту боль, ту горечь, которые заполнили мое сердце после гибели Керри и Мики. Я хочу рассказать вам то, что, возможно, поможет лучше понять, что же со мной происходит. Я никому этого не рассказывал. Даже матери, а ближе нее у меня никого нет. — Грэхем поставил бутылку около себя на ковер и провел рукой по волосам. Видно было, что он пытается привести в порядок свои мысли. Наконец, поднял глаза на Сабрину и продолжил: — За два дня до того, как я уехал в Ливию, Керри узнала, что беременна. Тогда я и принял решение, что, вернувшись, уйду из «Дельты». Но рассказать жене о своем решении не успел. События развивались слишком стремительно. Мы еще думали пригласить к себе родных, сказать им, что Керри собирается стать матерью. На этой вечеринке я и хотел поделиться с женой своими планами... Не довелось...

— А вы были бы счастливы, если бы действительно ушли с оперативной работы? — спросила Сабрина.

— Поверьте, мне нелегко далось это решение, но в той ситуации я был уверен, что поступаю правильно. У меня был широкий выбор: я мог бы стать инструктором, консультантом, инспектором, наконец. И все это далеко не конторская работа. Я бы продолжал заниматься тем, что мне интересно, и в то же время семья была бы рядом. Керри об этом мечтала. Вы и представить себе не можете, что я пережил, узнав, что жену и сына похитили. Я был просто убит. Хотел бросить свою работу, только бы мне их вернули! Но, подумав, понял, что просто не могу так поступить. Мой долг был бороться с теми, кто занимается терроризмом, иначе я бы оказался скотиной и просто бы не мог посмотреть в глаза жене и сыну, если бы мы снова встретились. Вы понимаете теперь, в каком аду я живу?

— Конечно, понимаю, — мягко ответила Сабрина. — И Керри тоже поняла бы, что вы не могли поступить иначе.

Грэхем встал:

— Завтра у нас тяжелый день. Пойду приму ванну, потом посплю немного. Кто знает, когда нас поднимут.

— Спасибо за откровенность, Майк.

— И вам тоже, — пробормотал Грэхем. — Спасибо за помощь.

Она обняла его и быстро вышла из комнаты.

Глава 7

Среда

Колчинского разбудил телефонный звонок. Он хотел снять трубку, смахнул с тумбочки часы и сигареты и, открыв, наконец, один глаз, увидел, что до телефона ему не дотянуться. Сделав над собой усилие, он сел в кровати и взял трубку.

— Сергей? Это Фабио говорит. Паоло Конте пришел в сознание.

— Прекрасно! — ответил Колчинский, поднимая с пола сигареты и взглянув на часы: было 7.04 утра. — Кто-нибудь из ваших с ним уже разговаривал?

— Еще нет. Я сейчас еду в госпиталь.

— Встретимся через тридцать минут. — Колчинский прикрыл трубку рукой и откашлялся.

— С вами все в порядке? — спросил Палуцци.

— Да вот закурил натощак... — ответил Колчинский, с отвращением взглянув

на сигарету. — Я сообщу остальным и позвоню Калвиери.

— Хорошо. Встретимся в госпитале через тридцать минут.

Колчинский положил трубку телефона и затянулся еще раз. Почему он продолжал курить? Курение давно не доставляло ему удовольствия, а просто превратилось в дурную и дорогостоящую привычку. Он потушил сигарету, позвонил Сабрине, Грэхему и Калвиери. Тот не ответил. Тогда он набрал номер Пизани, который Калвиери дал ему накануне вечером. Трубку тут же взяли.

— Могу я попросить Тони Калвиери? — спросил Сергей по-итальянски.

— Подождите, — последовал ответ, и Колчинский услышал, как трубку положили на что-то твердое, наверное на стол.

Через несколько минут трубку взяли:

— Тони Калвиери слушает, говорите.

— Это Колчинский. Конте пришел в себя, он в сознании. Через тридцать минут мы встретимся с Палуцци в госпитале.

— Я подъеду, как только смогу.

— Удалось что-нибудь выяснить?

— Пока ничего существенного, — вздохнул Калвиери. — Расскажу, когда увидимся. Спасибо, что сообщили мне о Конте.

Через десять минут Колчинский встретился с Грэхемом и Сабриной возле гостиницы, и они поехали в больницу Санто Спирито, расположенную в центре города. Палуцци дожидался их в вестибюле.

— Вы говорили с Конте? — сразу же спросил Колчинский.

— Пока не было возможности. Я сам только что приехал. — Палуцци подождал, пока медицинская сестра пройдет мимо и спросил: — Где Калвиери?

— Я застал его в доме Пизани — он все еще там, сказал, что приедет, как только сможет.

— Это хорошо. Я бы хотел, чтобы мы успели поговорить с Конте без него.

— Почему? — поинтересовалась Сабрина.

Они зашли в лифт, Палуцци нажал кнопку третьего этажа и продолжил:

— Психологический расчет: Убрино пытался Конте убить. Нам надо на этом сыграть, если мы хотим войти к парню в доверие. А если ему станет ясно, что мы сотрудничаем с «Красными бригадами», это может нам повредить. Рисковать нельзя.

Они поднялись в отделение, и Палуцци представился двум карабинерам в форме, которые сидели в конце коридора около дверей отдельной палаты.

— А кто остальные? — спросил один из полицейских.

— Они со мной, вот все, что вам нужно знать. Конте не стало хуже?

— Нет, сэр, — ответил полицейский.

Палуцци отвел Грэхема в сторону и шепнул ему:

— Я пошлю карабинеров позавтракать, а вы подождите здесь нашего друга. Делайте что угодно, только чтобы он не проник в палату.

— Понял, — ответил Грэхем.

Палуцци переговорил с полицейскими, и они с удовольствием отправились перекусить. Но когда майор открыл дверь палаты, то увидел, что там дежурит еще один полицейский. Тот вскочил и хотел было остановить майора, но Фабио показал ему удостоверение и тут же предложил пойти позавтракать вместе с коллегами. Полицейский поспешил в кафетерий, а Колчинский и Сабрина вошли в палату и тихо прикрыли за собой дверь.

Конте неподвижно лежал на кровати. Он был очень бледен, глаза налиты кровью. Раненый внимательно следил за каждым шагом посетителей. Хотел им что-то сказать, но не смог — в горле пересохло. Сабрина налила воды в стакан, стоявший на тумбочке, приподняла голову раненого и поднесла стакан к его губам. Он сделал глоток и закашлялся.