Красная опасность
Шрифт:
— Но сможем ли мы найти бомбу? — усомнился Грэхем.
— У вас есть лучшее предложение? — сердито оборвал его Колчинский. — Пошли. Будут новости от Калвиери, полковник немедленно даст нам знать.
Когда раздался телефонный звонок, Калвиери смотрел по телевизору интервью премьер-министра Франции. Звонил Филпотт.
— Вы говорите, греческая организация ЕЛА стоит за этим? — переспросил Калвиери.
— Так, по крайней мере, сказал тот, кто звонил, — ответил полковник. — Необходимо всех эвакуировать из здания. Если только бомба...
— Нет, —
Филпотт тяжело вздохнул, пытаясь держать себя в руках:
— Калвиери, я не собираюсь с вами спорить. У нас нет для этого времени. Если вы категорически против эвакуации, по крайней мере попытайтесь выяснить: есть ли бомба на самом деле или это всего лишь выдумка. У вас есть связи. Думаю, не надо вам напоминать, что в ваших интересах, не менее, чем в наших, обезвредить ее вовремя.
— Я этим сейчас же займусь.
— Уже два двадцать пять...
— Я сказал, займусь этим немедленно. — Калвиери положил трубку и, повернувшись, со злостью ударил кулаком по стене.
— Что такое? — взволнованно спросил Убрино.
— Свяжи меня срочно с Беттинга, — тихо сказал Калвиери.
— Зачем?..
— Делай, что сказано, — потребовал Калвиери, и Убрино, недоуменно покачав головой, позвонил в Рим, чтобы узнать, как он может поговорить с Беттинга.
Калвиери рассматривал свою руку. Он так сильно ударил кулаком по стене, что содрал себе кожу и на пальцах выступила кровь. Заметив, что Сабрина за ним наблюдает, спросил ее с вызовом:
— Думаете, я попался?
— Нет, но полагаю, вы чем-то очень огорчены, — ответила Сабрина, выдержав его пристальный взгляд. — Я слышала, вы говорили по телефону о бомбе.
— Ну что? — Калвиери посмотрел на Убрино.
— Они пытаются разыскать синьора Беттинга. — Убрино прикрыл трубку рукой, чтобы не было слышно, о чем он говорит.
— С кем ты разговариваешь?
— С Ларуссо, одним из командиров «бригады» в Риме.
— Я его хорошо знаю! Спроси, нет ли у него телефона штаба ЕЛА в Афинах. Это все, что мне надо узнать. — И Калвиери снова обернулся к Сабрине: — Вы знаете, что такое ЕЛА?
Она покачала головой.
— Это сокращенное название организации «Народная революционная борьба». Фундаменталисты-радикалы, вот они кто. — Калвиери достал из кармана передатчик и, повертев его, продолжил: — Я несколько месяцев планировал операцию, а теперь появилась ЕЛА и угрожает все испортить: явятся специалисты и обыщут все здание...
— Но может быть, это мистификация...
— Нет, я уверен — бомбу подложили, и вы скоро убедитесь в этом...
— Я узнал номер, — прервал своего шефа Убрино.
— Позвони и попроси Андреаса Козанакиса, руководителя ЕЛА. — Калвиери обернулся к Сабрине: — Вы же прекрасно сами знаете, если звонок анонимный, это, как правило, мистификация. Но если организация называет свое имя, тогда угроза действительно существует, а организация хочет привлечь
— Я всего этого не знала, — презрительно заметила Сабрина. — Такое может знать только террорист...
Когда Убрино соединился с абонентом, он передал Калвиери трубку. На проводе был Андреас Козанакис. Калвиери представился и услышал в ответ:
— Это большая честь для нас...
— Идите вы к черту! — оборвал его Калвиери. — Скажите-ка лучше, что это за игры с бомбами?
В трубке молчали.
— Отвечайте! — заорал Калвиери.
— Я не имею возможности обсуждать с вами этот вопрос, — проговорил, наконец, Козанакис.
— Как поживает ваша дочь? — уже спокойно поинтересовался Калвиери.
— Что? — удивленно переспросил Козанакис. Чувствовалось, что вопрос застал его врасплох.
— Сколько ей сейчас лет? Семнадцать? Алексис, кажется, учится на первом курсе в Римском университете, правильно? Я знаю, что Лино Дзокки обещал вам ее оберегать. Жаль, что он сейчас в тюрьме. Я бы ужасно не хотел, чтобы с ней что-нибудь приключилось. У нее впереди целая жизнь...
— Оставьте Алексис в покое, — взволновался Козанакис. — При чем тут моя девочка?
— Тогда расскажите мне о взрывном устройстве.
Козанакис тяжело вздохнул, помолчал немного и наконец ответил:
— Это «семтекс», вес — двадцать фунтов.
— Где установлено взрывное устройство?
— Я не знаю. Этим занимался один из моих помощников.
Калвиери взглянул на часы:
— До взрыва двенадцать минут. Немедленно все узнайте. Если не сообщите мне о бомбе до двух сорока пяти, я немедленно звоню в Рим и поручу парочке моих людей навестить Алексис. Уверен, что они хорошо проведут время.
— Нет! — закричал Козанакис.
— Я знаю, вы этого не допустите, Андреас. — Калвиери сообщил ему номер коммутатора и положил трубку.
— Я не думала, что вы так низко можете пасть! — не выдержала Сабрина.
— А я не думал, что вы так хорошо понимаете по-гречески, — фыркнул Калвиери, — я все больше и больше вами восхищаюсь.
— Не могу ответить комплиментом на комплимент. Вы готовы отдать приказ изнасиловать девчонку — это чудовищно, Калвиери!
— А что бы ЮНАКО сделало в аналогичной ситуации? И почему вы решили, что я отдам приказ ее изнасиловать?
— Я вас прекрасно поняла. Не разыгрывайте из себя оскорбленную невинность.
— Он позвонит до двух сорока пяти, — успокоил Калвиери девушку.
— А если нет? — с вызовом спросила Сабрина.
— Непременно позвонит, не горячитесь. Скажите-ка лучше, что там показывают по телевизору?
— Выступает премьер-министр Дании — говорит об общеевропейской солидарности в 1992 году, — вместо девушки ответил Убрино.
— Беллини не выступал?
Убрино покачал головой:
— Нет. Итальянское правительство по-прежнему представляет секретарь по иностранным делам.