Красная опасность

Макнейл Алистер

— Я понимаю ваше возмущение, но...

— Да ну? Вы на это способны? — перебил Грэхем Палуцци, не скрывая сарказма. — Быть может, и ваших близких террористы убили ради какой-то «высокой цели», которую эти скоты даже сами понять до конца не могут.

— Майк!

— Не вмешивайся, Сабрина, — прорычал Грэхем, продолжая смотреть прямо в глаза Палуцци; но девушка не хотела молчать.

— Все не можешь простить себе то, как ты поступил в Ливии, да? — Сабрина встала и подошла к Грэхему. — И потому придираешься к другим, мстишь им за свою

ошибку. Но никакой ошибки не было. Не прерывай меня, я давно хотела тебе об этом сказать. Когда ты поступил в «Дельту», ты знал, на что идешь. И Керри тоже знала. Поэтому она и просила тебя перейти на работу в офис. Но ты отказался, потому что на такой работе не выдержал бы и пяти минут. Ты же прирожденный оперативник. И Керри это прекрасно понимала. Она, может, тебе об этом никогда не говорила, но в глубине души знала, что ты прав. Потому она и оставалась с тобой, ведь так? Так что в Ливии ты принял правильное решение. Я уверена, Керри тоже хотела, чтобы ты поступил именно так. Почему ты не хочешь в этом признаться? Посмотри правде в глаза, Майк!

Грэхем сжал кулаки, и на какое-то мгновение Сабрине показалось, что он ее сейчас ударит. Но он выскочил из комнаты, хлопнув дверью.

Колчинский печально покачал головой и потер лицо руками.

— Что ты наделала, Сабрина! Зачем ты вывела его из себя? Нам только ссоры сейчас не хватает.

— Но это надо было сказать, Сергей, — оправдывалась Сабрина.

— Для такого разговора можно было выбрать более подходящее время. — Колчинский со злостью ударил кулаком по ручке кресла. — Зачем ты сыплешь соль на его раны? Надо же быть более чуткой к товарищу. Знаешь ведь, как дороги ему Керри и сын.

— Знаю не меньше вашего! Но стоит упомянуть их имена, как вы сразу же переводите разговор на другое. А хорошо ли это? Только усугубляете его вину. А надо помочь Майку справиться с этим чувством. Оно и так его постоянно гложет.

Колчинский глубоко вздохнул и кивнул на телефон:

— Может, закажете нам еще кофе?

Сабрина присела на кровать, сняла трубку и спросила Фабио, заказывать ли кофе для него.

— Спасибо, не откажусь. И что-нибудь поесть, если можно. Я ужасно проголодался, — ответил Палуцци.

Сабрина заказала три кофе, бутерброды, потом, повесив трубку, обратилась к Колчинскому:

— Вы ведь знаете, что я права, Сергей.

— Давайте прекратим этот разговор.

В дверь постучали. В комнату вошел незнакомый человек и передал Палуцци какую-то папку.

— Кто это был? — спросил Колчинский, когда посыльный ушел.

— Один из служащих нашего управления, — пояснил майор. — У меня несколько групп задействовано по этому делу, каждая занимается своим участком. Принесли от них донесения.

— Удалось что-нибудь выяснить? — спросила Сабрина.

Майор просмотрел документы и ответил:

— Тюремному надзирателю показали фотографию вертолета «Газель»: на похожей машине Томазо Франча прилетел на Корфу. Так вот, надзиратель утверждает, что

Дзокки был убит именно с такого вертолета.

— Час от часу не легче, — устало вздохнул Колчинский.

— Выходит, Дзокки и Карос нанимают братьев, а потом эти братья своих же работодателей и убивают. Чепуха какая-то!

— Вероятно, действует третья сила, — предположила Сабрина.

Палуцци покачал головой:

— Но кто же это? Не представляю. И потом, если бы эта сила действительно существовала, Карос нам бы об этом сказал.

— Но может быть, он просто не успел этого сделать? — возразила Сабрина.

— Сказал же он нам о Дзокки, мог бы назвать и других, — рассуждал вслух Палуцци.

— Очень уж он быстро сообщил нам о Дзокки, вам не кажется это подозрительным? — пробормотал Колчинский.

— Вы думаете, Карос нарочно назвал Дзокки, чтобы скрыть истинных соучастников? — спросила Сабрина. — А вы, Фабио, как считаете?

Палуцци покачал головой:

— Нет, без Дзокки здесь не обошлось. Убрино полностью от него зависел и никогда ничего не делал, не посоветовавшись с ним.

— Что еще разузнали ваши люди?

— Витторе Драготти, коммерческий директор «Нео-хим», был, по всей видимости, в очень затруднительном материальном положении. Вот он и выступил посредником между Каросом и Вайсманом.

— А деньги, которые Карос платил Вайсману, по-прежнему не обнаружены? — поинтересовался Колчинский.

— Его банковские счета проверяли «от и до». И здесь, и в Америке никаких денег в банках нет. Возможно, они скрыты где-нибудь в Швейцарии.

В дверь опять постучали. Вошел официант, принес кофе с бутербродами. Сабрина добавила себе немного молока и опять села на кровать.

— Бутерброд не хотите? — спросил девушку майор.

— Спасибо, я не голодна. Да и белый хлеб не ем. — Сабрина усмехнулась. — Приходится во всем себя ограничивать, чтобы быть в форме.

— Зачем такие муки? У вас и так прекрасная фигура, — галантно заметил Палуцци.

— Спасибо за комплимент, но французы говорят: «Хочешь быть красивой — страдай!»

— Вы перевели досье на Будиена и братьев Франча? — вернулся к делу Колчинский, уплетая бутерброд.

Сабрина, кивнув, вернула документы майору, а Колчинскому вручила фотокопию перевода.

— Майку я тоже дам копию, когда мы увидимся.

— Сделайте это сегодня же вечером — он должен быть в курсе.

— Постараюсь, — неуверенно произнесла Сабрина.

— И будьте добры, наладьте с ним отношения, — строго произнес Колчинский. — У нас нет времени для личных обид. Мы должны действовать как одна команда. И если кто-то этого не сможет, мне придется его заменить.

— Хорошо, я поговорю с ним, — согласилась наконец Сабрина.

Колчинский, допив кофе, обратился к Палуцци:

— Еще есть что-нибудь?

— Да нет, ничего существенного. Паоло Конте по-прежнему в том же состоянии. Как только он придет в себя, мне немедленно сообщат.