Красная перчатка
Шрифт:
Чтобы не терять своих людей понапрасну, опытный в таких делах мессир Реджинальд крикнул по-немецки:
— Сдавайтесь! Иначе вы все умрете! Если не здесь, то в озере! Мы вас всех утопим!
На немецком языке и его диалектах разговаривали многие племена и народы Северной Европы, а судя по командам, начальники нападавших точно были не новгородцы, не корелы и даже не свеи. Но кто же они?
— Мы сдадимся, если вы гарантируете нам жизнь, — после короткого совещания наконец ответил один из неизвестных; он сказал это, как и ожидалось, на немецком языке.
— Даю слово, — ответил
— И мы уйдем отсюда с оружием… — продолжал немец.
— Нет! — отрезал мессир. — Вы побеждены. И здесь вам не торг, где можно сбить цену.
Немцы снова начали совещаться. Тем временем кто-то из храмовников догадался закрыть ворота, а на сторожевые башни поднялось десятка два арбалетчиков, так что шанс уйти живыми у нападавших превратился в неизмеримо малую величину. Они оказались в глухой западне.
— Хорошо, мы согласны, — наконец сказал старший из немцев. — Надеюсь, слово вы держать умеете.
— Умеем, — ответил мессир Реджинальд. — Хотя обычно с разбойниками у нас разговор короткий — камень на шею и в воду. Но для вас мы сделаем исключение…
Какое именно, он не уточнил, но Вышеня заметил, как храмовники переглянулись, один из них коварно ухмыльнулся.
— Мы не разбойники! — огрызнулся кто-то из немцев, но на него шикнули и он замолчал.
Враги стали разоружаться. Они сложили горкой оружие, щиты и сняли доспехи, которые были знатным и дорогим трофеем.
— Отвести пленников в келью для наказаний, запереть и приставить стражу! — приказал мессир Реджинальд.
— Вы обещали нас отпустить! Вы дали слово! — заволновались обезоруженные немцы.
— У вас плохая память. Я всего лишь обещал сохранить вам жизнь, — высокомерно ответил мессир Реджинальд. — Но мое обещание распространяется только на равных мне. Есть среди вас человек знатного происхождения? Если да, то пусть назовет свое имя и титул.
Немцы молчали, потупив головы.
— Значит, нет. Поэтому мое обещание для вас — пустой звук. Тем не менее наш разговор еще не закончен. Все будет зависеть от того, как он обернется. Вас не убьют, это точно, а что касается вашей свободы, то мы посмотрим, как честно вы будете отвечать на наши вопросы. Так что пока думайте. Уведите их!
Пленников окружили сверкающей сталью и повели в келью для наказаний — глубокую просторную яму, обложенную камнем. Там стояли скамьи, а в стены были вбиты железные штыри, к которым крепились на цепях железные ошейники. Яма закрывалась люком с оконцами и запиралась на замок. Если кто попадал сюда зимой, то поверх люка бросали овчину.
В этот момент раздались крики тех, кто стоял на башнях:
— Они уходят! На челнах!
— Матросы, на корабль! — скомандовал мессир Реджинальд. — Ворота запереть, один отряд остается охранять обитель, второй под командованием брата Гильерма должен тщательно проверить весь остров, благо уже рассвет. И чтобы ни одна змея не спряталась в какой-нибудь расщелине!
Вышеня напросился в отряд храмовников, который вышел в озеро на «Святом Бернаре». Челнов было около десятка. Гребцы старались изо всех сил, но разве может человеческая сила сравнится с силой ветра? Тем более что он дул как раз в нужном направлении.
Две
— Дело сделано, командор, — доложил один из помощников Реджинальда, мессир Ульфар. — Осталось собрать лодки и взять их на буксир.
— Не думаю, — ответил мессир Реджинальд, пристально вглядываясь вдаль. — Взгляни туда… — Он показал направление.
— Лодка под парусом! — воскликнул Ульфар.
— Похоже, самая хитрая змея все-таки ускользнула. Нужно не дать этой лодке добраться до берега. Поднять парус!
Лодчонка оказалась небольшой, но очень юркой. В ней сидел всего один человек. Он все время оглядывался назад и пытался поймать парусом наиболее сильные порывы ветра, ведь до берега оставалось всего ничего, а там рос густой лес, в котором он затерялся бы, как иголка в стоге сена. Но когда беглец увидел, что его догоняют, то сел спиной к кораблю и сгорбился в полной безнадеге и в ожидании незавидной участи. Арбалетчик уже приготовился поразить очередную, очень удобную, мишень, как неожиданно неуправляемая лодка развернулась и беглец показал свой профиль.
Вышеня не поверил своим глазам — не может быть!
— Стойте! — вскричал он громко, каким-то чужим голосом. — Не стреляйте! Это Истома!
— Истома?! — удивлению мессира Реджинальда не было пределов. — Как он здесь оказался?!
Ответить на этот вопрос мог только сам холоп, и командор распорядился:
— Поднять его на борт! Лодку взять на буксир!
Оказавшись на палубе, Истома угрюмо взглянул на мессира Реджинальда, а потом встал на колени перед Вышеней и сказал:
— Прости меня, Христа ради, боярин. Бес попутал…
— Так это ты привел разбойников в обитель?! — догадался мессир Реджинальд.
— Я, ваша милость. Тока оные не разбойники, а кнехты немецкие с Ганзейского двора. Корелы — да, разбойники… так, мелочь, ничтожные людишки…
— Что им было нужно в обители? Они пришли по наши души? — продолжал допытываться командор.
— На кой вы им сдались? Они хотели боярина забрать.
— Зачем?
— А затем, что боярин убил их товарища. На суд хотели его потащить.
— Кнехт все-таки умер? — чужим голосом спросил Вышеня.
— Будь он простым кнехтом, заплатили бы виру — и все дела, — мрачно ответил Истома, стараясь не встречаться взглядами с молодым боярином. — А так он оказался купеческим подмастерьем, сыном богатого купца из Любека, из главных… дай бог памяти… а, вспомнил! — Маркворта фан Косфельде. И этот купчина требует у посадника, чтобы тебя, боярин, непременно судили. Принародно. И приговор должон быть очень суровым, могеть даже смерть. А посадник, сам знаешь, живет с твоим отцом как собака с котом. Дал добро…