Красная перчатка
Шрифт:
Третьим кораблем (его назвали «Эннебон» в честь места первой встречи Жанны с Оливье) — командовал Раймон де ля Шатр. Прежде он воевал только на суше, однако, на удивление всех, показал себя отличным капитаном, настоящим морским волком, и его быстроходный корабль, похожий на португальскую каравеллу Джеффри, но больших размеров, наводил ужас на неуклюжие посудины торговцев, отважившихся плыть по Ла-Маншу или Па-де-Кале.
Война Жанны против короля Франции на суше закончилась быстро. Разъяренный король Филипп приказал уничтожить «клиссонскую ведьму» как можно быстрее, и войско Иоанна Нормандского обрушилось на Бретань. «Мало нам войны между Жанной Фландрской и Жанной Пентьевр, так Господь
Король явно забыл про еще одну «напасть» Франции под таким же именем — свою жену Жанну Бургундскую, прозванную Хромоножкой. Жанна Бургундская пользовалась настолько плохой репутацией, что в народе ей дали прозвище «королева-мужик» из-за ее непривлекательной внешности и влияния, оказываемого на слабохарактерного супруга. Это была мстительная особа с дурным нравом. Ее обвиняли в покушении на жизнь нескольких нормандских вельмож, соперничавших с бургундской партией при французском дворе, и не только. Она хитростью и деньгами с помощью слуг заманивала молодых людей в свой будуар и после ночи любви приказывала их убить. Из-за поднявшегося скандала (Париж едва не восстал!) король даже вынужден был на время удалить Жанну из столицы Франции в один из бургундских замков.
Решающая битва между бретонскими и французскими рыцарями так и не состоялась. Узнав о приближении большого войска короля Филиппа, рыцари Бретани из ополчения Жанны начали уходить на защиту собственных замков. Вскоре мстительница осталась лишь со своими вассалами и немногочисленными дворянами, у которых за душой имелось лишь то, что удалось награбить во время захвата замков и поместий сторонников Шарля Блуасского.
Тогда Жанна решила перенести борьбу на море. Она продала все свои драгоценности, заняла большую сумму у ростовщика Элиаса под свое родовое поместье, и на эти деньги купила две каравеллы. А затем отправилась в Англию, где испросила аудиенции у короля Эдуарда. Английский монарх, выслушав страстную речь сеньоры Жанны-Луизы де Бельвиль де Клиссон и здраво рассудив, что даже такая малость, как ее флот, может причинить его врагу, королю Филиппу, много неприятностей, подарил ей хорошо оснащенный раундшип и выписал каперское свидетельство. Фактически Жанна де Бельвиль стала первой женщиной-корсаром в мире.
Назвав свою маленькую эскадру «Флотом возмездия в Ла-Манше», Жанна принялась пиратствовать с неистовой страстью, которой всегда отличалась в любых делах. Она сама вела свои корабли на поиски добычи, первой бросалась на абордаж, нападая на груженые корабли торговцев, на деревни у побережья Ла-Манша и на замки. От берегов Испании до Западного моря три судна Клиссонской Львицы сеяли страх и смерть по всему французскому побережью. Она появлялась внезапно из тумана или ночной темноты, как огромная хищная птица, всегда одетая в черные одежды и в перчатках цвета крови. Убивать стало для нее единственным смыслом жизни. Команды захваченных кораблей и защитники замков поголовно уничтожались. Неистовая Жанна оставляла в живых лишь пару-тройку человек, чтобы, добравшись до короля, те рассказали, что «клиссонская ведьма» нанесла очередной удар. «Флот возмездия» наносил Франции ощутимый урон — слишком много торговых путей было завязано на Ла-Манше. Придворные короля Эдуарда, а вскоре и вся Англия, пораженные и восхищенные успехами Жанны на море, прозвали мстительницу Бретонской Львицей…
Маленький флот Жанны притаился в укромной бухте в ожидании вестей от Шарля де ля Роша, который служил связующим звеном между Жанной и капитаном Бартоломью по прозвищу Кривой Глаз.
После
Вышеня — или рыцарь-бакалавр Готье де Брисэй, как его звали бретонцы, — устроился на носу «Эннебона» и задумчиво наблюдал за серебристыми рыбками, которые затеяли веселые игрища возле борта каравеллы. Он размышлял над превратностями судьбы. Мог ли юный новгородец даже подумать, что когда-нибудь примкнет к чужестранным пиратам? Такое и во сне не могло привидеться! Одно дело — ушкуйники, разбойничающие по рекам Руси и в Варяжском море; вступить в их братство было делом похвальным для любого молодого новгородца. А другое — стать английским капером, преследующим какие-то непонятные Вышене цели (если не считать откровенных грабежей). Тем не менее он неожиданно для себя стал первым помощником шевалье Раймона де ля Шатра. Все вышло само собой, будто насмешница Фортуна решила подшутить над ним в очередной раз…
Обычно в Брестском замке его будили петухи. Но в то утро он вдруг проснулся раньше голосистых певунов и в большой тревоге, которая мигом прогнала сонное состояние. Вышеня долго прислушивался, но ничего необычного не обнаружил. В конюшнях пофыркивали лошади, на башнях топала своими грубыми башмаками ночная стража, где-то во дворе выясняли отношения коты, в своей каморке храпел Истома… Все как обычно. Тем не менее Вышеня мог поклясться, что за стенами башни происходит что-то необычное. Но что именно?
Ответ пришел быстрее, чем он думал. Сначала послышался чей-то окрик, затем болезненный стон. Что-то тяжелое рухнуло в замковый двор (похоже, одного из ночных стражей сшибли со стен стрелой, сообразил Вышеня). Замок наполнился звоном железа, криками сражающихся, воплями раненых и командами сержантов. Увы, защитники замка оказались не на должной высоте; противники захватили их врасплох, многие даже не успели надеть защитное облачение, поэтому стали удобной целью для вражеских арбалетчиков.
Сражение закончилось быстро. Затем, судя по звукам, началась резня — любимое «развлечение» победителей. Но кто они? И какая участь ждет его и Истому? Запертый в своей комнате, Вышеня беспомощно оглянулся, словно пытаясь найти несуществующее оружие, но, кроме ножа, в его заточении ничего не было.
Наконец проснулся и Истома. Обычно он спал чутко, но за надежными стенами замка утратил способность просыпаться от малейшего шороха, и дрых, как убитый.
— Что случилось, мессир?! — Теперь холоп уже не забывал именовать рыцаря Готье де Брисэя как должно.
— Кто-то взял замок, — ответил Вышеня, напряженно прислушиваясь к звукам, доносящимся со двора.
— Не могеть такого быть!
— Еще как может… Как бы и нас под одну гребенку не причесали.
— Ах ты, мать честная! — Истома метнулся в свой закуток и принес короткий французский меч. — Держите, мессир! У меня есть добрый нож. — Он показал. — Как-нибудь прорвемся. Не впервой.
— Как он у тебя оказался?! — спросил удивленный сверх всякой меры Вышеня.
Удивление юноши имело под собой серьезную основу — его помещение и каморку Истомы на предмет оружия обыскали очень тщательно. Узникам оставили лишь тупые ножи, без которых нельзя обойтись во время приема пищи.