Красная планета
Шрифт:
Виллис тут же убрал свои отростки и сделался гладким, как бильярдный шар.
– Ну вот, вы его напугали, – с укором сказал Джим.
– Прошу прощения. – Доктор протянул руку и потрепал Виллиса по меховой шерстке. – Виллис хороший, Виллис славный. Никто не обидит Виллиса. Ну давай, малыш, вылезай.
Виллис приоткрыл голосовой сфинктер.
– Не обижать Виллис? – недоверчиво спросил он голосом Джима.
– Не обижать Виллис. Обещаю.
– Не резать Виллис?
– Не резать Виллис.
Медленно появились глаза, и Виллис приобрел выражение настороженного внимания (он прекрасно обходился без лица).
– Вот так-то лучше, – одобрил доктор. – Ближе к делу, Джим. Почему тебе кажется, что с ним что-то не так, если мы с ним думаем иначе?
– Да потому что он так себя ведет, док. Дома-то все хорошо, а вот когда выходит… Раньше он со мной всюду ходил, скакал и везде совал свой нос…
– У него нет носа, – заметил Фрэнсис.
– Пять с плюсом. А теперь, когда я его беру погулять, он сворачивается в клубочек, и ничего от него не добьешься. Если он не болен, почему он так делает?
– Начинаю соображать, – сказал доктор. – Он у тебя сколько времени живет?
Джим задумался, перебирая в памяти двадцать четыре месяца марсианского года.
– Где-то с конца зевса, почти с ноября.
– А теперь конец марта, почти церера, лето кончилось. Тебе это ни о чем не говорит?
– Да нет.
– Что ж он, по-твоему, по снегу должен скакать? Мы уезжаем, когда приходят холода, а он здесь живет.
– Вы думаете, это он впадает в спячку? – раскрыл рот Джим.
– А что ж еще? Предки Виллиса много миллионов лет приспосабливались к смене времен года, не может же он так сразу от этого отказаться.
Джим забеспокоился.
– Я ведь хотел взять его с собой в Малый Сирт.
– Малый Сирт? Ах да, ты ведь в этом году поступаешь в школу. И Фрэнк тоже.
– Точно!
– Не могу привыкнуть к тому, как быстро вы растете. Я прилетел на Марс, потому что здесь год в два раза длиннее, но чтото не вижу никакой разницы – годы Летят еще быстрее.
– Док, а сколько вам лет? – поинтересовался Фрэнсис.
– Неважно. Итак, кто из вас будет изучать медицину, а потом вернется мне помогать?
Ответа не было.
– Ну, ну! – настаивал доктор. – На кого вы собираетесь учиться?
– Не знаю, – сказал Джим. – Я интересуюсь ареографией[Ареография– астрологическое описание поверхности планеты Марс, от Ares – Марс (грея.). (Здесь и далее примеч. перев.) ], но и биология мне тоже нравится. Может, стану планетарным экономистом, как мой старик.
– Это обширная область. Долго придется учиться. А ты, Фрэнсис?
Фрэнсис немного смутился.
– Я? Да ну, я все-таки думаю стать космическим пилотом.
– А я думал, ты из этого уже вырос.
– А что тут такого? Мне кажется, я смогу.
– Дело
Поскольку людям несвойственно впадать в зимнюю спячку, колония дважды в марсианском году переезжала. Южное лето они провели в Хараксе, в тридцати градусах от южного полюса, а теперь собирались перебраться в Утопию, в Копаис, почти на том же расстоянии от северного полюса. Там колония должна была провести половину марсианского года, то есть почти целый земной год.
Возле экватора находились постоянные, немигрирующие поселения – Нью-Шанхай, Марсопорт, Малый Сирт и другие, но они не считались колониями, и населяли их в основном служащие Марсианской Компании.
Контракт и закон обязывали Компанию обеспечить колонистам высшее земное образование, а Компании было удобнее сосредоточить обучение в одном месте – в Малом Сирте.
– Мы едем в будущую среду, – сказал Джим, – на почтовом скутере.
– Так скоро?
– Да, потому я и беспокоюсь за Виллиса. Что с ним делать, док?
Виллис, услышав свое имя, вопросительно посмотрел на Джима и повторил, в точности копируя его:
– Что с ним делать, док?
– Заткнись, Виллис.
– Заткнись, Виллис, – Виллис столь же точно скопировал и доктора.
– Наверное, правильнее всего было бы вынести его на воздух, найти норку и сунуть его туда. Вы сможете возобновить знакомство, когда спячка кончится.
– Что вы, док, он же так потеряется! Он выйдет гораздо раньше, чем я приеду на каникулы. Может, он проснется еще до переезда колонии.
– Может быть. – Макрей задумался. – Ему не повредит снова оказаться в своей среде. С тобой он ведет неестественный образ жизни, Джим. Ты же знаешь, он личность, а не собственность.
– Конечно! Он мой друг.
– Не пойму я, – вставил Фрэнсис, – чего это Джим так с ним носится. Конечно, болтает он здорово, но все равно, как попугай. По-моему, он просто болван.
– А тебя никто не спрашивает. Виллис меня любит. Правда, Виллис? Ну, иди к папе. – Джим протянул руки, меховой шарик взобрался по ним и устроился у Джима на коленях – теплый, чуть пульсирующий. Джим погладил его.
– Почему бы тебе не попросить марсиан позаботиться о нем? – предложил доктор.
– Я пробовал, но не нашел ни одного в таком настроении, чтобы он обратил на меня внимание.
– То есть у тебя не хватило охоты этого дождаться. Внимание марсианина можно завоевать, только набравшись терпения. А почему ты не спросишь самого Виллиса? У него свое мнение есть.
– А как ему объяснить?
– Давай я попробую. Виллис!
Виллис обратил к доктору два глаза.
– Хочешь выйти и найти место, где спать?