Красная планета

Шульпяков Глеб Юрьевич

Вернувшись в Москву, они решили жить отдельно, как будто волна, не тронув на море, накрыла их дома. После развода жена ушла из театра и уехала в другой город. Д. перебрался в Замоскворечье. Он поселился напротив церкви. Через квартал от дома находилась мечеть. Звон колоколов смешивался с азаном. Идеальное, на его вкус, место.

Из театра Д. ушел тогда же, семьей не обзавелся и жил один, сутками просиживая перед экраном компьютера с рюмкой. Свое одиночество он сравнивал с выселенным под снос домом, по которому ты бродишь, открывая дверь за дверью. По брошенной в комнатах

мебели, по бумажкам на полу и фотографиям можно было судить о людях, которые когда-то здесь жили. Но в какой-то момент приходило осознание того, что все эти фотографии – твои собственные, и бумажки тоже. За каждой дверью, которую ты открывал, теперь могла быть стенка. Только деревня, в которой он купил старую избу, отвлекала от мыслей о самоубийстве.

История с цунами забылась бы, но университетский приятель Д., писатель Саша Сухой, решил взять сюжет с утопленником для книги. В романе жена героя гибнет, и, чтобы сбежать от горя, он придумывает жуткую вещь – снимает с утопленника ключи и паспорт и возвращается в Москву под чужим именем. Новый адрес, призрачная жизнь в квартире покойника – списанной вот с этой, с коврами и Буддами, соседкой Любой через стенку и церковью, чей фасад “бросал желтоватый отсвет на стены комнаты”. А все остальное было выдуманным.

Они вышли на балкон.

– Понравилась? – спросил Сверчок.

Он прикурил и протянул зажигалку.

Д. щелкнул, затянулся и выпустил дым:

– По-моему, она меня жалеет.

Он посмотрел вниз. Сочетание новогодних гирлянд и по-осеннему сухой, голой и чистой улицы выглядело нелепым. Д. перевел взгляд на балконную дверь. Через стекло он увидел, как Лаура здоровается.

Это был Саша Сухой, он пришел со своим приятелем, португальским дипломатом Карлушем, и его девушкой. Д. видел эту девушку впервые. Она представилась: Яна.

Саша вынул из портфеля вино и махнул Сверчку, которого недолюбливал, считая злым неудачником. К тому же там, где находился Сверчок, много курили. Курил за компанию и Саша, а потом у него болела голова.

– Послушайте, там в лифте… – начал Карлуш, но Саша не дал ему закончить.

– Карлуш из Португалии. – сказал он Лауре.

– Шпион! – Сверчок наставил палец. – Он говорит по-нашему?

– Он же шпион, – невозмутимо ответил Карлуш.

Португалец говорил по-русски почти без акцента. Он был невысокий, лысеющий господин неприметной наружности; тип из советской очереди, шутил Саша – не хватает только авоськи.

– Для шпиона у вас слишком выразительные глаза, – заметила Лаура.

Действительно, глаза Карлуша были даже не голубые, а бирюзовые.

– Там в лифте… – повторил он.

– Да! – Саша повернулся к Д. – Кажется, твоя соседка что-то потеряла в лифте.

– Я проверю. – Д. поискал ключи.

– Сколько мы ждали счет, помнишь? – Саша стал вспоминать Лиссабон. – Португальцы все-таки страшно медлительный народ.

– Сорок минут, около, – негромко ответил Карлуш. – Но это из-за фадо. Пока звучит фадо, счет не приносят.

Д. поднялся к лифту

и заглянул в кабину:

– Люба!

Немолодая дама отвернулась от зеркала, укоризненно посмотрела на Д.

– Анто-о-о-н… – пропела она. – Здравствуй.

Последний год она называла его “Антоном”. В руке она держала пакет из магазина. В этом магазине они виделись утром, когда Д. покупал вино. Он забрал продукты и взял Любу под руку. Они медленно спустились на площадку.

– Ключи, Люба. – попросил Д.

Она послушно протянула связку. Д. открыл дверь. Из квартиры пахнуло прокисшим, прогорклым. Так из любиной квартиры пахло давно, так уже давно пахло от нее самой.

Единственный сын Любы жил в Черкассах.

– Заходите к нам, Люба, – предложил Д. – Проводим год.

– Нет-нет, – ответила она. – Я жду мужа. Есть тут одно местечко.

Когда Д. вернулся, за столом громко спорили.

– Эта земля тоже будет нашей, – говорила Яна. – Дайте время.

Д. подумал, что к ее черному кожаному пиджаку не хватает красного банта.

– Чужая земля – вашей? – злился Саша.

– Она всегда была нашей, – отвечая Саше, Яна покусывала губы. – Мы просто восстановили историческую справедливость.

– Первыми на этой земле были греки, – заметил Карлуш.

– Скифы, – Сверчок.

Яна оглядела компанию:

– Историческая справедливость имеет временные рамки.

– Интересно, кто их устанавливает, – пробурчал Саша.

– Мы, – просто ответила Яна. – Государство. И не забывайте, там наша база.

Д. и Карлуш вышли на балкон.

– Где ты нашел ее? – Д. щелкнул зажигалкой. – Боевая машина пехоты.

Карлуш кивнул и прикурил:

– На Кавказе.

Яна была журналисткой и работала на федеральном канале, а Карлуш приехал на Кавказ в составе европейской комиссии по правам человека.

– Странное место для романтического знакомства, – заметил Д.

– За её болванской риторикой есть драма, – продолжал Карлуш. – Унижение или обида, я это чувствую. Хочу понять ее.

Они помолчали.

– Как ты съездил в Стамбул?

– Могло быть и лучше, – ответил Карлуш.

После развода его жена Эсра увезла дочку в Стамбул. Теперь, чтобы увидеть ее, Карлушу приходилось ждать, когда этого захочет Эсра.

– Смотри, – Карлуш протянул телефон.

С экрана улыбалась девочка с голубыми, как у отца, глазами – Мелисса. Она держала на коленях плюшевую панду.

– Она забывает язык, – сказал Карлуш.

Когда они вернулись с балкона, в комнате громко спорили:

Саша: Это уже ни в какие ворота!

Сверчок: Может, и Аляску?

Яна: Только если решит народ.

– Ты слышал? – Саша окликнул Драматурга. – Теперь у себя в деревне ты тоже можешь провозгласить независимость.

– А Лёху сделаем президентом, – пошутил Д.

– Кто такой Лёха? – спросила Лаура.

– Местный алкаш.

Когда их глаза встретились, Д. подумал – хорошо бы она забыла о том, что наплел Сверчок.