Красная площадь
Шрифт:
– Темно, небось, было, – вставил Аркадий.
– Когда рассмотрел, чуть было не убил. И нужно было убить, чтобы не мучились со своими говенными форинтами и злотыми.
Руди перекатился к правому окошку и обратился к Аркадию:
– Следующий! – мужчине со злотыми сказал: – Придется немножко подождать.
Аркадий сел в машину. Руди был в добротном двубортном костюме. Редеющие волосы зачесаны поперек черепа; глаза влажные, с длинными ресницами; щеки синеватого оттенка. На коленях – открытая касса с деньгами. В руке с гранатовым перстнем – калькулятор. На заднем сиденье – целый кабинет с аккуратно расставленной
– Настоящий банк на колесах, – похвастался Руди.
– Подпольный банк.
– Мои дискеты могут вместить данные о всех российских сбережениях. Как-нибудь в другой раз я покажу сводную ведомость.
– Спасибо, Руди. Но передвижной вычислительный центр – это еще не все прелести жизни.
– Кому что нравится.
Аркадий принюхался. С зеркала заднего обзора свисало нечто вроде зеленого фитиля.
– Это освежитель воздуха, – пояснил Руди. – Аромат сосны.
– Воняет, будто мятой из-под мышек. Как ты только этим дышишь?
– Пахнет чистотой. Это по мне, я люблю чистоту. А что ты здесь делаешь?
– У тебя не работает радио. Дай-ка я взгляну.
Руди заморгал.
– Ты что, собираешься чинить его прямо здесь?
– Оно нужно нам сейчас. Сделай вид, что мы заняты обычной сделкой.
– Ты говорил, что оно вполне надежно.
– Если как следует с ним обращаться. Сюда смотрят.
– Доллары? Немецкие марки? Франки? – посыпались вопросы Руди. Ящик с кассой был набит валютой разных стран. В нем были франки, похожие на изящно нарисованные портреты; лиры с невероятно большими цифрами и профилем Данте; немецкие марки, источающие самоуверенность, но больше всего было ячеек с хрустящими, зелеными, как трава, американскими долларами. В ногах Руди стоял битком набитый портфель, где, как предположил Аркадий, их было еще больше. Кроме того, рядом находился еще какой-то сверток, обернутый в коричневую бумагу. Руди поднял пачку стодолларовых бумажек, под ней оказались передатчик и миниатюрное записывающее устройство.
– Сделай вид, что я покупаю рубли.
– Рубли? – палец Руди застыл над калькулятором. – Зачем людям рубли?
Аркадий пощелкал выключателем приемника, потом настроился на волну.
– Так ты же сам покупаешь рубли на доллары и марки.
– Как тебе объяснить? Я меняю. У меня сервис для покупателей. Я банкир и регулирую курс, так что всегда зарабатываю, а ты всегда теряешь, Аркадий. Пойми, никто не покупает рубли, – в маленьких глазках Руди светилось расположение к собеседнику. – Настоящая советская валюта – это водка. Водка – единственная государственная монополия, которая имеет силу.
– Вижу, у тебя и она имеется, – Аркадий обернулся и посмотрел на пол, заваленный искрящимися бутылками «Старки», «Русской» и «Кубанской».
– А, это бартер на уровне каменного века. Я беру, что приносят. Помогаю людям. Удивляюсь, как это я не дошел еще до каменных бус и испанских монет времен Колумба. Во всяком случае, курс – сорок рублей за доллар.
Аркадий нажал на кнопку «пуск». Миниатюрные катушки магнитофона не двигались.
– Официальный курс тридцать рублей за доллар.
– Правильно, и Вселенная вращается вокруг ленинской задницы. С полным уважением к нему. Забавно! Мне приходится иметь дело с людьми,
– А он нормальное явление? – Аркадий глянул в сторону Кима. Телохранитель не сводил глаз с машины. Его плоское лицо застыло подобно маске.
– Ким здесь для того, – ответил Руди, – чтобы произвести впечатление. Я – как нейтральная Швейцария, где каждый – банкир. Я всем нужен. Аркадий, ведь мы единственная часть экономики, которая действует. Оглянись вокруг. Долгопрудненская мафия, бауманская мафия, местные ребята, которые знают, как сплавлять товар. Люберецкая мафия – ребята чуть покруче, потупее, но им хочется стать лучше.
– Вроде твоего партнера Бори? – Аркадий попробовал с помощью ключа закрепить катушки.
– Боря добился в жизни невероятно большого успеха. Любая страна гордилась бы им.
– А чеченцы?
– Согласен, чеченцы – дело другое. Они бы не возражали, если бы от нас осталась куча черепов. Но запомни одну вещь: самая большая мафия – это все-таки партия. И не забывай об этом.
Аркадий открыл передатчик и ударом ладони выбил батарейки. Взглянув в окно, он заметил, что клиенты начинают волноваться. Руди же, казалось, не спешил. Во всяком случае, исчезла первоначальная нервозность, и он держался со спокойной отрешенностью.
Проблема состояла в том, что передатчик был милицейский, а это говорило не в его пользу. Аркадий подогнул клеммы.
– Не страшно?
– Я в ваших руках.
– Ты в моих руках только потому, что у нас достаточно улик, чтобы отправить тебя в тюрьму.
– Косвенные улики преступных деяний без применения насилия. Между прочим, вместо определения «преступление без применения насилия» можно сказать по-другому – «бизнес». Разница между преступником и бизнесменом состоит в том, что бизнесмен обладает творческим воображением, – Руди взглянул на заднее сиденье. – У меня здесь столько техники, что ее хватило бы для космической станции. Знаешь, этот твой передатчик – единственная вещь в машине, которая не работает.
– Знаю, знаю, – Аркадий приподнял контактные пружинки и осторожно поставил батарейки на место. – С тобой в машине была женщина. Кто она?
– Не знаю. Правда, не знаю. У нее есть что-то для меня.
– Что?
– Мечта. Большие планы.
– Небескорыстные?
Руди позволил себе скромно улыбнуться.
– Надеюсь. Кому нужна пустая мечта? Во всяком случае, это друг.
– Похоже, у тебя нет врагов.
– Если не считать чеченцев, то думаю, что так.
– Банкиры не могут позволить себе иметь врагов?
– Аркадий, мы совсем разные люди. Ты хочешь правосудия. Неудивительно, что у тебя есть враги. Мои желания поскромнее: прибыль и удовольствия. Как у всех разумных людей в мире. Кто из нас больше помогает другим?
Аркадий стукнул приемником по магнитофону.
– Люблю смотреть, как чинят русские, – сказал Руди.
– Ты ведь учился у русских?
– Пришлось. Я же еврей.
Катушки начали вращаться.
– Работает, – объявил Аркадий.
– Ну что тут сказать? Я просто поражен.