Красная помада для бибабо
Шрифт:
— Идем. — Выбираясь из автомобиля, распорядился Вульф.
Не успев выйти, услышала женский голос.
— Марк! Ты почему вне зоны? Уже час не могу дозвониться. Телефон отключил или что? Мам! Иди, встречай своего ненаглядного!
Я вот как поставила ногу на землю, так и забрала ее назад. «Мам?!»
Глава 41
Мою панику Вульф уловил моментально. Обошел
— Что ты делаешь? — прошептала, поймав его взгляд.
— Идем знакомиться. У моей мамы сегодня день рождения.
— Ты нормальный? Марк?! — простонала, прежде чем развернуться и приклеить улыбку к лицу.
Сказать, что я была ошарашена происходящим — ничего не сказать! Во мне все бурлило и переворачивалось внутри, а кроме всего прочего, судя по реакции его родных, их тоже никто не предупреждал. Но смятение быстро уступило место радушию и любопытству.
После того как мы были представлены друг другу, все вошли в дом.
В просторной гостиной сидело две женщины и мужчина — все возрастом семьдесят и выше. После приветствий представлений и поцелуев, Марк без зазрения совести оставил меня в этой компании и ушел забрать покупки из багажника. Выручила Илона, сестра, которая буквально через пять минут забрала к себе на кухню со словами:
— Тереза Адамовна, вам еще ликерчику подлить? И хватит курить в доме. Давайте-ка, перемещаемся все дружно на веранду. — Она открыла окно, а проходя мимо меня, спросила: — Поможешь стол накрыть?
— Да, конечно. — Согласилась с готовностью, находясь в странном оцепенении. Первый шок прошел, и второй волной накатило раздражение. Показывать ее окружающим было бы глупо, а вот сказать пару ласковых Вульфу, язык ну очень чесался.
Он и сам понимал, в каком расположении духа я нахожусь, потому, как чуть позже выловил меня в коридоре и запихнул в какую-то кладовую.
— Иди сюда. Я тебя немножко успокою.
— Марк, ты с ума сошел?! — зарычала сквозь зубы, не имея больше сил сохранять спокойствие. Вызвать такси и убраться оттуда меня сдерживала лишь воспитанность и чувство такта.
— Тихо, тихо, не шипи. — Обнял и крепко прижал к себе, впечатав лицом в грудь так, что могла только дышать носом. — Успокойся. Все хорошо, слышишь?
— Мым-ма-мыкх! — промычала, пытаясь отстраниться, но он не дал этого сделать.
— Саш, мы вместе. Я не собираюсь тебя прятать.
— М-ма-кх!
— Мои решения для тебя — аксиома. И они ни в согласовании, ни в обсуждении не нуждаются. Это понятно? — Поцеловал меня в волосы. — Давай, покипи недолго и мирись. Когда остынешь — кивни.
Сопела ему в грудь минут пять, пытаясь периодически вырваться. В итоге поняла, что бессмысленно. Зная его характер — он и полчаса мог так простоять.
— Уверена? — уточнил на всякий случай, продолжая удерживать.
Кивнула еще раз.
— Хорошо. — Отпустил и заглянул в глаза пытаясь рассмотреть, насколько можно мне доверять.
— Ты должен был сказать мне. — Прошептала бессильно.
— Мы поговорим об этом завтра. — Коснулся губами моего лба и открыл дверь, выпуская на волю.
После этого Вульф следил за мной и периодически напоминал о себе, появляясь рядом.
Дом оказался с двумя выходами. Второй вел на открытую огромную веранду с видом на сад, где и располагались гости в дальнейшем.
Как оказалось, моя помощь понадобилась совсем немного — перенести несколько тарелок с закусками на праздничный стол. В самой кухне готовкой и сервировкой блюд занималась домработница (!) — женщина лет пятидесяти с детским именем Ася. Мужчины жарили мясо на углях. Все остальные отдыхали, поздравляли, болтали, угощались.
Описывать все происходящее в тот день не стану, так как надписи на клавишах сотрутся быстрее, чем смогу закончить. Расскажу лишь вкратце о том, что узнала и что запомнилось.
Народу в итоге собралось человек тридцать. Виновница торжества, Мария Константиновна оказалась хирургом высшей категории, кандидатом медицинских наук и доцентом в одном лице. Кроме соратников-эскулапов, приехали еще какие-то родственники, племянники, сестры. Запомнить всех не смогла, но выделила двух тетушек, от которых балдела весь вечер.
Нонна Карловна и Тереза Адамовна полностью соответствовали своим именам. Это было что-то! Благодаря им я поняла, какой хочу быть в старости. Их общение надо было записывать на папирусе или скрижалях.
— Тереза, кляча ты старая, дыми в другую сторону. У меня от твоих сигарет скоро мигрень станется.
— Нонна, я тебя умоляю. Ты в конце вечера еще лезгинку будешь плясать, устрашая окружающих своей грацией. Мигрень у нее. — Выдыхая сизую струйку и совершенно не заботясь, куда при этом падает пепел, отвечала та. — Плесни-ка мне настойки для куражу.
— Какого еще куражу? Ты отравляешь собой пространство в радиусе трех метров. Не хватало еще дом Машке поджечь.
— Карла Нонновна, хватит скрипеть. Тебя словно с утра не смазал никто.
— Можно подумать тебя кто смазал, овца крашенная. Скоро восьмой десяток разменяешь, а все не угомонишься никак?
— Какая ж ты зануда, Нонна. Иди, проветрись, не мешай мне жизнью наслаждаться.
— Ага. Хочешь весь графин настойки в одно лицо жахнуть?
— Ну, так налей нам и угомонись уже. Закусок полон стол. Помаду она бережет. Кому ты тут сдалась, скажи на милость?