Красная шапочка

Райли Алекса

– Хочешь свою пару, Ксавьер?
– спрашиваю я, уже зная ответ. Каждый мужчина-оборотень хочет найти свою пару с того дня, как он родился. Одни начинают сходить с ума, когда становятся старше, другие же никогда не находят её.

– Не раздражай меня своими глупыми вопросами, - рычит он, беря еще одно печенье. Кажется, его совершенно не волнует то, что он ест десерты в форме члена.

– Что бы ты сделал со своей самкой?

– Отметил бы ее. Если все, что ты хочешь делать - это задавать глупые вопросы, то ты можешь уходить прямо сейчас. Я буду держаться подальше от твоей пары, но будь я на твоем

месте, я бы укусил ее по-настоящему, так, чтобы все знали.

Мой член дергается от этой мысли, и томительное наслаждение ползет по моему позвоночнику. Я не привык к тому, что каждый раз становлюсь твердым, и мне кажется, что уже никогда не привыкну.

– Ты хочешь этим сказать, что собираешься украсть свою пару, притащить ее сюда в лес и заставить ее жить так же, как ты? В холодную зиму без крова? Женщину, у которой, вероятно, есть семья? – Я знаю это, потому что она у нее есть. – Ты вырвешь ее из повседневной рутины и приведешь куда? В какую-то пещеру вблизи этого места, Ксавьер? Ты бы позволил сделать это со своей сестрой?

Он замирает от моих слов, и я попадаю прямо в цель.

– Ты даже не заботишься о себе, и ты реально думаешь, что готов к паре и щенкам? Я слышу, как он глубоко вздыхает, и мне интересно, не зашел ли я слишком далеко. Добивать человека, который и так побит, не в моем стиле, но это чистая правда, и быть прямолинейным с Ксавьером лучший выход.

– Я сделаю все, что угодно, чтобы сделать свою самку счастливой, - он встает, и я следую его примеру. Я могу сказать, что он не совсем уловил смысл сказанного; он уже пять лет как живет один.

– Ксавьер, дом твоей семьи все еще ждет тебя, и я платил за услуги охраны парка, внося деньги на фамильный счет. Возьми себя в руки, а затем получи свою пару.

– Я докажу, что я идеальная пара.

– Я уверен, что так и есть.

С этими словами он уходит вглубь леса.

Я смотрю на часы и вижу, что уже почти семь. Альфа уже должен вернуться к этому времени, и, похоже, нам придется немного поговорить.

***

– Я знал, что это произойдет, черт возьми! – я слышу, как Стоун-альфа ревет на подъездной дорожке перед его домом.

– Я могу делать все, что хочу. Мне двадцать один год, ради всего святого! – Повышенный тон Гвен заставляет моего сильного волка опустить голову, ее голос пронзает наши уши.

Они продолжают кричать друг на друга, когда я поднимаюсь по лестнице на крыльцо. Я громко стучу в дверь, хотя уверен, что Стоун уже знает, что я здесь.

Он хотел, чтобы я докладывал, когда он возвращается, но я уже опаздываю на пятнадцать минут из-за того, что разговаривал с Ксавьером. Теперь я слышу, как Гвен и Стоун схлестнулись в схватке, и не уверен, что хочу быть братом-защитником, потому что у его маленькой сестрички есть пара, и это никто иной, как Ксавьер. Тогда мех действительно полетит. На самом деле это чудо, что через такое долгое время они смогли уловить запахи друг друга. Хотя с таким сильным альфой, как Стоун, влияющим на Гвен, возможно, это не так уж и удивляет.

Конечно же, Ксавьер и Гвен пересекались раз или два, потому как выросли в одном и том же городе. Но спаривающая волна не нанесет визит, пока оба волка не достигнут восемнадцати лет. Когда Гвен достигла

совершеннолетия, Ксавьер уже был в дикой природе в течение нескольких лет.

Когда дверь распахивается, я вижу Гвен, стоящую там и расположившую руку на своем бедре. Она слишком часто тусуется с моей Руби, потому теперь она делает все как она, но мои глаза не следуют к бедрам Гвен, как в случае с Руби. Всякий раз, когда Руби хватается за свои бедра, все о чем я могу думать, это схватить ее за них и сжать в своих руках. Я вижу ее изгибы, и мне хочется ощутить их на ощупь. Когда она надевает одно из своих трикотажных платьев, которое обтягивает всю ее фигурку, я только и думаю, как почувствовать ее кожу под своими пальцами. Скоро я воспользуюсь ее бедрами, чтобы…

– Ты просто будешь стоять там или зайдешь уже? – Спрашивает Гвен со скучающим выражением на лице. Я не виню Стоуна за то, как он её защищает. Ей может и двадцать один год, но она едва выглядит на восемнадцать.

Веснушки, которые появились у нее в подростковом возрасте, все еще покрывают ее переносицу, из-за чего она выглядит намного моложе своих лет. У меня нет сестры, но если бы была, я бы поступал точно так же.

– Как прошел твой день в пекарне? – спрашиваю я, заходя внутрь.

– Был бы воистину лучшим, если бы ты прекратил пугать всех. Никогда не думала, что ты станешь тем, кто расстраивает свою пару, Дом.

Ее слова заставляют мое сердце сжаться, а моего волка навострить уши.

– Я не причиняю ей вреда, - возражаю я, смущаясь самой мысли, что такое возможно.

Она фыркает, и это звучит неподобающе. Она закатывает глаза и поворачивается, чтобы подняться по лестнице и убежать от нас с братом. Я протягиваю руку, чтобы остановить ее, желая узнать, что она имеет в виду под «расстраиваю свою пару», но быстро отдергиваю себя. Идея прикоснуться к другой женщине, даже к моей названой сестре, заставляет мой живот скрутиться от боли.

– Гвен, как я делаю ей больно? Я стараюсь делать все, чтобы не причинить ей боли, - мои слова заставляют ее остановиться, чтобы посмотреть на меня.

– Она здесь новенькая и думает, что весь долбанный город ненавидит ее, Дом. Я имею в виду, прекращай это. Она здесь совсем одна, и она потеряла единственного живого родственника, который у нее был, и теперь ты не позволяешь никому к ней приближаться. Да, ты становишься ревнивым и делаешь ей больно.
– С этими словами она поворачивается, а ее светлые волосы подпрыгивают, когда она поднимается по лестнице.

– Черт.

– Рад видеть, что я не единственный, кого она поставила на место, - говорит Стоун позади меня, заставляя меня взглянуть на него.

– Ты выглядишь ужасно, - я смотрю на его помятую фланелевую рубашку, отросшую бороду и темные круги под глазами.

– Ага. Три недели в дороге от стаи к стае и вот, что с тобой случается, - говорит он, опуская свое большое тело на диван и задирая ноги на журнальный столик. Он делает глоток своего пива, а затем вздыхает. – Хочешь?

Я бы не отказался, но мне понадобится бутылок двадцать, чтобы напиться, и в любом случае я бы оказался на лестнице Руби. По крайней мере, если я трезвый, я не стану выбивать ее дверь, пытаясь войти и напугать ее до смерти. После словесного удара от Гвен, я должен сдать немного назад.