Красная смерть

Мосли Уолтер

– Разговаривал с ним иногда, вот и все.

– Вы здешний прихожанин?

– Да, сэр.

Нейлор повернулся к полицейским в форме.

– Накройте их, – сказал он. – Разве вы не знаете правил?

Толстый коп вроде собрался огрызнуться, но Риди схватил его за рукав и что-то прошептал. Полицейские удалились, толстяк поплелся вслед за ними.

Выходя, он сказал Нейлору:

– Не волнуйся, сынок, когда патрулируют негры, убийств хоть отбавляй. Ты еще наглядишься, как черные шлюхи режут

друг друга.

– Я убью этого сукина сына, – прошипел Нейлор.

Риди промолчал. Пошел в спальню и принес простыни прикрыть убитых.

– А что скажете вы? – спросил Нейлор у Хаима.

– Меня зовут Венцлер. Изи и я работали в подвале и услышали крики. Изи побежал наверх, потом пришел я и увидел бедного Тауна и девушку. Просто ужасно!

– Мистер Роулинз работает с вами?

– Мы работаем вместе, – сказал Хаим. – Занимаемся благотворительностью от имени церкви.

– И вы были внизу, когда услышали крики?

– Да.

– Не слышали выстрелов?

– Нет, только крики. Едва слышные, где-то далеко от нас, словно в закрытом помещении.

– Спуститесь с ними вниз, Куинт, и возьмите письменные показания, – распорядился Риди. – А я вызову патруль, отвезем их в участок. Позвоню заодно в "Скорую помощь" и коронеру.

Глава 23

Меня давно не допрашивали в участке на Семьдесят седьмой улице, но пахло здесь по-прежнему. Кислый запах, какой-то неопределенный. Не живой и не мертвый. Пахло не пищей и не дерьмом, пожалуй, так же гнусно, как в квартире Поинсеттии.

Когда меня притащили сюда в последний раз, я находился под арестом. Меня сунули в камеру с обшарпанными стенами, предназначенную для допросов. Эти допросы сопровождались ударами и пинками. Теперь же меня усадили перед Куинтином Нейлором. У него на столе лежал сине-белый бланк. Он задавал мне вопросы.

– Имя?

– Изекиель Портерхаус Роулинз, – ответил я.

– Дата рождения?

– Сейчас припомню, – сказал я. – Третье ноября 1920 года.

– Рост?

– Шесть футов один дюйм.

– Вес?

– Обычно – сто восемьдесят пять фунтов. Но после Рождества я вешу около ста девяноста.

Он задавал один за другим вопросы в этом же роде, и я непринужденно отвечал на них. Я доверился этому негру, сам не знаю почему. В жизни мне пришлось натерпеться от своих цветных собратьев куда больше, чем от белых. Меня били, грабили, в меня стреляли, но я не задумываясь, безоговорочно доверял чернокожему. Так уж, видимо, я был устроен.

– Ну хорошо, Изекиель, расскажите мне все о Поинсеттии, преподобном Тауне и этой женщине.

– Они все мертвы. Убиты. Мертвы, как дохлая рыба.

– Кто их убил?

Он говорил как человек образованный. При желании я мог бы разговаривать

с ним так же, но я всегда считал, что человек должен говорить на языке, усвоенном с рождения. Если вы начнете говорить как белый, вы можете забыть, кто вы есть.

– Я не знаю. Разве Поинсеттиа не покончила с собой?

– Результаты вскрытия будут получены сегодня вечером. Можете ли вы сказать что-нибудь по этому поводу?

– Они до сих пор ничего не сделали? – Я был поражен.

– Коронер страшно занят, мистер Роулинз. На Сан-Ремо-стрит произошел несчастный случай. Кроме того, пожар на Санта-Монике. Да и мы до сих пор сомневались, убийство ли это, – сказал Куинтин. – Коронер сейчас по пояс в трупах, но очередь дойдет и до этого дела.

– Я ничего не знаю, кроме того, что священник и девушка убиты, я сам видел кровь. Мне неизвестно, кто их убил, и, уж если говорить правду, я и знать этого не хочу. Убийство не имеет ко мне никакого отношения.

– Это не соответствует тому, что я слышал.

– Как так?

– Несколько лет тому назад произошло несколько убийств, к которым вы были причастны. Ваши показания избавили от тюрьмы одного из убийц.

– Это правда. – Я ткнул себя пальцем в грудь. – Убийцей был кто-то другой. И я тогда сообщил об этом властям. И сейчас, если бы я знал, кто убил этих двоих в церкви, то обязательно вам сказал бы. Но я, не отрывая зада, сидел в подвале и разбирал одежду, когда услышал вопль Виноны. Я бросился на помощь, но слишком поздно.

– Вы думаете, их убила Винона?

– Понятия не имею.

– Вы не видели еще кого-нибудь поблизости?

– Нет, – сказал я. – Хаим упомянул Роберта Уильямса, но я сам его не видел.

– Значит, никого?

– Я видел Хаима, и Хаим видел меня. Вот и все.

– Где вы находились, прежде чем пойти на работу?

– Я завтракал вместе с моей приятельницей.

– Кто такая?

– Ее зовут Ширли.

– Как фамилия?

– Не знаю, но могу показать, где она живет.

– Сколько времени вы находились в церкви до того, как спустились в подвал?

– Я сразу же пошел туда.

Затем мы начали сначала. И так снова и снова.

Вдруг он спросил меня, не слышал ли я выстрелов.

– Выстрелов?

– Да, – ответил он сурово, – выстрелов.

– Их застрелили?

– А как по-вашему?

– Их могли и зарезать, откуда я знаю.

Для полицейского Нейлора этого было достаточно. Он встал и вышел с чувством отвращения. Через несколько минут вернулся и сказал, что я могу идти. Хаима и Винону отпустили давным-давно, у полиции они не вызвали никаких подозрений. Истерика Виноны была слишком правдоподобна, а о том, что Хаим – член организации "Красный террор", никто не знал.