Красная весна
Шрифт:
Итак, мы можем и должны менять устройство жизни на данной территории. Но мы не смеем жертвовать ни одной пядью нашей земли. После того, что уже потеряно, мы теперь должны только приобретать. Терять что-либо мы не имеем права.
Какая историческая скрепа еще удерживает конструкцию под названием «РФ»? Какой у нас есть мало-мальски однозначный праздник? Конечно же, 9 мая! Ведь не День же независимости России непонятно от кого — видимо, от Украины и Белоруссии?! Приравняв коммунизм к нацизму, мы порвем и эту скрепу. Это понимают все враги России. А антисоветские патриоты-державники? Неужто они этого не понимают? Вряд ли. Хотя…
Чем дольше занимаешься политикой, тем тверже убеждаешься в том, что непонимание элементарных вещей не патология, а «норма жизни» в обществе разрушенных норм. Ибо нельзя разрушить нормы идеальные, моральные, экзистенциальные и не повредить все остальные нормы, ментальные в том числе.
Кто знает, может быть, слабый признак ресоветизации в виде длившегося много месяцев ежедневного разгрома Млечина и Сванидзе породил в чьих-то высокопоставленных мозгах слишком сильный всплеск чего-то неподвластного никакому разуму, никакому державному чувству… Вот знаешь, что с точки зрения политической рациональности, с точки зрения самого элементарного инстинкта политического выживания ты не должен заниматься десоветизацией-декоммунизацией… Но видишь, как тут, на территории, где ты еще властвуешь, поднимает голову что-то тебе ненавистное до судорог, и рука сама тянется… нет, не к пистолету, а к трубке спецкоммутатора.
Возможно, всё обстояло именно таким образом.
А возможно, главные управленческие сигналы подавались с Запада — нашей пятой колонне: «Эй, что это у вас началось?». А уже от пятой колонны, гордо называющей себя «интеллектуально полноценным малым народом», сигналы тем или иным путем достигали Кремля. Как бы там ни было, программу «Суд времени» закрыли, а десоветизацию-декоммунизацию запустили, придав этому характер повеления аж самого Президента!
Впрочем, мне бы не хотелось ставить всякое лыко в строку и представлять закрытие программы «Суд времени» как злонамеренную акцию десоветизаторов-декоммунизаторов. Ковальчук купил акции «Первого канала» у Абрамовича. Гендиректором объединенной телеимперии Ковальчука стал Эрнст. Никонова как злейший враг Эрнста была вынуждена уйти с «Пятого канала» на второй — канал «Россия». Решающим аргументом в пользу того, что с «Судом времени» произошло именно это, является выход на канале «Россия», который смотрит гораздо большее число наших сограждан, программы «Исторический процесс». Опять конфликт Кургинян — Сванидзе. Опять серия сокрушительных разгромов десоветизаторов-декоммунизаторов.
Так что решающее значение имел, как мне кажется, фактор Никоновой. «О роли Никоновой в истории»… или, точнее, в историях. Конечно, Ковальчук и Эрнст могли попытаться сохранить «Суд времени» даже с уходом Никоновой… Но так было бы, если бы программа была нужна Путину, в чем до сих пор убеждены наши дремучие конспирологи, на которых никакие аргументы не действуют. Но программа нужна была Никоновой, каналу телевидения, на котором она оказалась и где выяснилось, что программа — успешна. Конечно, программа не нужна была либералам. И, конечно же, либералы использовали все свои каналы элитных коммуникаций для того, чтобы программу закрыть.
Если либералы так давили на Никонову и руководство каналов, то они, естественно, и в Кремль к своим сторонникам захаживали. И сетовали: «Смотрите, какой ужас! Творится невесть что! Позвоните тем руководителям, порекомендуйте им эту программу закрыть!» И ясно же, к каким обитателям Кремля захаживали либеральные антисоветчики, жалуясь на эту «ужасную программу», этот «кошмарный счет». Либеральные обитатели Кремля внимательно выслушивали посетителей, жаловавшихся на Кургиняна, выражали им всяческое сочувствие, полностью соглашаясь с их оценками («да, чудовищный Кургинян», «да, опаснейший счет, причем из передачи в передачу — ужас!»). Сочувствовали, соглашались,
Между тем, чтобы ужас прекратился на «Пятом канале», достаточно было сигнала средней силы. Один раз позвонила бы туда та же Наталья Тимакова — и прости-прощай. Так ведь не звонила! Ни она не звонила, ни другие вполне созвучные ей высокопоставленные так называемые кремлевские либералы. В чем же дело?
Высокостатусных защитников у программы не было. Были бы они, программа бы шла до сих пор. Руководители канала — Никонова и Роднянский — держались на честном слове и откликнулись бы на первый негативный сигнал с кремлевского Олимпа. Но не было такого сигнала. Что несказанно удивляло и Никонову, и Роднянского.
Почему же его не было? Почему не били тревогу кремлевские консерваторы, еще можно понять: «Душа радуется, когда так расправляются со всякими там Сванидзами!»
Но почему не били тревогу кремлевские либералы? Ответ на этот вопрос потребует короткой ретроспективы.
В 2008 году Президентом Российской Федерации стал Дмитрий Анатольевич Медведев.
Став Президентом, Медведев сразу же поднял очень важный стратегический вопрос — вопрос о развитии. Конечно же, этот вопрос неоднократно обсуждался и Путиным. Слишком очевидным для всех стало превращение России в поставщика сырья, то есть в страну, находящуюся на глубокой периферии того самого капитализма, который воспевался десоветизаторами-декоммунизаторами как идеальное общественное устройство. Прославляя капитализм с той же надрывностью, с какой в предшествующую эпоху они же этот же капитализм проклинали, наши спецпропагандисты тщательно скрывали от общества факт внутрисистемной неоднородности, за счет которой этот самый капитализм только и мог держаться на плаву.
Снятие железного занавеса позволило ознакомиться с прелестями западного капитализма тем, кто раньше знал про западный потребительский рай понаслышке. Но и в эпоху железного занавеса, и после его горбачевского «приоткрытая» наши соотечественники соприкасались с посещаемым ими капиталистическим обществом как туристы. Они знакомились с этим капитализмом как визитеры и покупатели. То есть они знакомились с его магазинами, ресторанами, гостиницами — и только. Они там не работали сообразно тамошним законам и нормам. Они там или просто отдыхали, посещая Запад по туристическим путевкам, или же работали, оставаясь частью своего общества, — в каких-нибудь «Зарубежстроях» или «Проблемах мира и социализма».
Итак, наши соотечественники знакомились с капитализмом как туристы, как потребители, как зеваки и отдыхающие. И, конечно же, они знакомились не с капитализмом вообще, а с капитализмом сугубо западным. Именно его потребительские прелести воспевались. Именно на этой основе создавался миф о «капиталистическом рае»: «Ах, стоит лишь освободиться от совка, — и все окажемся в шведском нормальном социальном рыночном обществе!» «Почему в шведском, а не, например, в колумбийском?» — спрашивал я своих соотечественников еще в 1989 году. Но опыта соприкосновения с колумбийским гангстерско-периферийным капитализмом у соотечественников моих, конечно же, не было. Туда, по понятным причинам, туристических путевок не выдавали. А если кто-то из геологов, строителей, инженеров или военных и соприкасался с подобным капитализмом, то как командированный. А это — «особая статья»: и условия особые, и валюта как-никак капает, и живешь там как белый человек, а не как туземец.