Красно-белый роман. Лариса Рейснер в судьбе Николая Гумилева и Анны Ахматовой
Шрифт:
…Гумилев снова мчится к Анне, в Киев. Волнуется, ждет ответа. Рассказывает ей о журнале «Сириус», который задумал издавать.
– Сириус – это самая яркая, самая синяя и самая ранняя звезда. Туда мы все стремимся, и так я назвал свой журнал. Я напечатаю твои стихи, Аня!
Она слушала его с холодной печалью… И вдруг сказала:
– Я согласна выйти за вас замуж.
А что касается стихов для нового журнала, то они у нее есть:
Я умею любить,Умею покорной и нежной быть,Умею заглядывать в очи с улыбкойМанящей, призывной и зыбкой. МолюсьЕще раньше Анна писала фон Штейну: «Я выхожу замуж за друга моей юности Николая Степановича Гумилева… Люблю ли его, я не знаю, но кажется мне, что люблю».
Николай и Анна! Каждый из них был личностью, талантом (если не гением) – и это сразу привнесло сложности в их союз. Он любил путешествия, она – ничуть. Его притягивала экзотика, ее – человеческие отношения. Он был старше ее на три года, и она боялась попасть под его влияние. Отголоски разногласий уже звучали в ее стихах:
И когда друг друга проклиналиВ страсти, раскаленной добела,Оба мы еще не понимали,Как земля для двух людей мала,И что память яростная мучит,Пытка сильных – огненный недуг! —И в ночи бездонной сердце учитСпрашивать: о, где ушедший друг?А когда, сквозь волны фимиамаХор гремит, ликуя и грозя,Смотрят в душу строго и упрямоТе же неизбежные глаза.Любовь чередуется с недоразумениями, ссорами – какой-то предсвадебный угар! В одно из своих писем Николай вложил о многом говорящее стихотворение:
Она говорила: «Любимый, любимый,Ты болен мечтою, ты хочешь и ждешь,Но память о прошлом, как ратник незримый,Взнесла над тобой угрожающий нож…Ты знаешь, что женское тело могуче,В нем радости всех неизведанных стран,Ты знаешь, что женское тело певуче,Умеет лечить от тоски и от ран…»Венчались они в Никольской слободе под Киевом, в церкви Святого Николая. А год спустя Гумилев написал стихотворение «Из логова змиева»:
Из логова змиева Из города КиеваЯ взял не жену, а колдунью… Я думал – забавницу, Гадал – своенравницу,Веселую птицу-певунью. Покликаешь – морщится, Обнимешь – топорщится.А выйдет луна – затомится. И смотрит, и стонет,Анна Андреевна в год свадьбы создала одно из лучших своих стихотворений:
То ли я с тобой осталась,То ли ты ушел со мной,Но оно не состоялось,Разлученье, ангел мой!И не вздох печали томной,Не затейливый укор,Мне внушает ужас темныйТвой спокойный ясный взор!..После свадьбы Гумилев, как и обещал, дал жене личный вид на жительство, положил на ее имя две тысячи рублей в банк и подтвердил свое слово: она не должна чувствовать себя связанной узами брака и может распоряжаться своей судьбой как хочет.
В свадебное путешествие они решили отправиться в Париж. Но прежде – Царское Село!
Вот аллеи, где гуляли Дафнис и Хлоя, вот мужская гимназия, вот озеро и лебеди… – все приметы вызывали в памяти то Пушкина, то Жуковского, то Анненского!
Прекрасно Царское Село! И влажный воздух ранней весны, и смех амуров-купидонов, расшалившихся там, под облаками, и потиравших ручки: «Вот и славно, все уладилось! А все же кто-то из нас слишком много стрел пустил в эту милую девушку!»
Райвола. Дом с привидениями
То же солнце, что светило новобрачным и в Царском Селе, и в Киеве, и в усадьбе Слепнево, заливало летом 1911 года берег Финского залива, дачные места, Райволу, где обосновались в жару петербургские жители. Среди них и будущая Муза Гумилева – Лариса Рейснер, пока гимназистка. Здесь же по соседству, находилась и дача писателя Леонида Андреева.
В облаках резвились розовые амуры, ибо что может быть соблазнительнее для амурчиков, чем юная гимназистка, к тому же с мечтаниями в хорошенькой головке под густыми каштановыми волосами, читающая стихи и с восторгом глядящая на прославленного писателя?…
…Бледно-голубое небо казалось совсем близким, тяжелым и жарким, но, когда жаворонок взлетал ввысь, небо становилось бесконечным. Солнце, маленькое, белое, расплавилось и запуталось где-то в небесной кисее.
Было жарко, как где-нибудь на Кубани. Давно не помнили здесь такого лета. Большая компания дачников двигалась по реке на четырех лодках.
– Стой! – скомандовал человек на первой лодке, поднявшись во весь рост.
Был он высокий, крупный, с темной бородкой и откинутыми назад волосами. Белая рубашка, расстегнутая у ворота, свободно свисала с плеч. Он сильно оттолкнулся веслом, и лодка легко уткнулась в песчаный берег.
– Здесь состоится первое действие нашей комедии! – возвестил этот красивый мужчина и тихо добавил: – А быть может, драмы…
Он артистически поднял руки, как Иоанн Креститель на картине Иванова.
– Господа! Несите ваших прекрасных дам на берег – они достойны этого! Рыжик! – позвал он и легко подхватил старушку в серенькой широкой кофте – свою мать.
– Ой, Лёнушка! – счастливо охнула та. Но сын уже поставил ее на землю.
В своих высоких сапогах стоя по колено в воде, он протянул руки следующей женщине: