Красно-белый. Том 3

Порошин Влад

— Это я ему с испугу так зарядил, не рассчитал, — пробурчал я и, держась за разбитый правый кулак, пошёл в автобус, где меня уже должны были потерять.

* * *

В понедельник 23-го июля как я и предполагал, большая часть нашей сборной отлёживалась по кроватям. Многие парни ещё вчера после игры где-то умудрились раздобыть два ящика пива и чуть-чуть погудеть. А сегодня лишь самые стойкие и самые не пьющие вышли до обеда поиграть в мини-футбол на четверть тренировочного поля. Команды разделились так —

я с Заваровым и Прудниковым, против Черенкова, Родионова и Бубнова и ещё разделил между собой по паре местных ребятишек лет девяти или десяти, чтобы было кому стоять на маленьких хоккейных воротах.

В игре, где позволялось всё, кроме грубости — дриблинг, передачи в касание, жонглирование мячом, элементы шоу-тайм было шумно и весело. Счёт в матче вели по разнице забитых и пропущенных мячей, потому что залетало очень много, то в наши ворота, то в ворота условного соперника. Но счёт не главное, в такие минуты, когда футбол для удовольствия словно бы переносишься в детство, наслаждаясь чистой игрой. Поэтому гогот во время поединка не умолкал. А один белобрысый худосочный паренёк, который нашу спартаковскую игру схватил буквально на лету, вообще выдавал пасы не хуже Саши Заварова.

— Тебя как звать пацан? — Наконец поинтересовался сам Заваров, когда я с передачи этого вундеркинда вколотил третий мяч подряд.

— Андрюша Тихонов, — пропищал паренёк.

— Как? — Захохотал я, внимательней присмотревшись к пацану, который действительно походил на спартаковского полузащитника 90-х годов Тихонова Андрея.

— Чё смешного? — Обиделся будущий кумир красно-белой торсиды.

— Сейчас у Николая Петровича узнаешь, — кивнул я в сторону, идущему к нашей компании Старостину. — Товарищ старший тренер! — Громко по-военному выкрикнул я. — Тут вундеркинда нашли, можно сказать в капусте откопали. Зовут Тихонов Андрей. Запишите его куда-нибудь в Спартаковскую школу, толк будет, ручаюсь.

— Ручается он, — закряхтел «Дед». — Пошли со мной Никон, срочно.

— Так всё что ли? Я только размялся! — Закапризничал Саша Бубнов.

— Всё! — Махнул рукой тренер. — А ты, Тихонов, осенью приходи, осенью будет запись в «Спартак».

«Странно, — подумал я, шагая за Старостиным. — Неужели капитан нажаловался в милицию? Сам же на меня с ножом кидался».

— Меня совершенно случайно предупредил один знакомый, — зашептал «Дед», — через полчаса здесь будет наряд милиции по твою душу. Что ты натворил, признавайся?

— Вчера после матча, подрался с капитаном внутренних войск. Он сам пьяный на меня полез, затем ещё нож вытащил. — Не стал я ничего утаивать, не та была ситуация и прибавил шаг, уже понимая что надо срочно делать ноги и где-нибудь отсидеться пока Старостин что-нибудь не придумает.

— Есть где сегодня до отбоя погулять? — Спросил Николай Петрович. — Может тебе к невесте съездить Москву?

— Можно, — пожал я плечами, когда мы вышли на угол спального корпуса и в этот момент оба заметили, как по дороге

катится милицейский УАЗ-469.

«Дед» чисто автоматически протянул мне смятую десятку из кармана, и я без слов понял, что теперь нужно, как партизаны в Великую Отечественную войну уходить огородами. Поэтому сначала пронёсся за спальным корпусом, затем посидел минут десять в кустах и, резко перемахнув через дорогу, оказался в немного запущенном участке дачи-музея писателя-мариниста Новикова-Прибоя. А дальше мой путь лежал на Клязьму. На берегу этой речушки я планировал отлежаться и обдумать своё незавидное положение, в котором совершенно был не виноват.

* * *

Через три часа, опасаясь посещать магазин и местную столовую, я очень сильно проголодался и поэтому решился навестить своих будущих родственников, родителей Тамары проживавших в Тарасовке. День был тёплый, поэтому я, разгуливая по посёлку в спортивных труса, в бутсах и футболке чувствовал себя вполне комфортно. А вот показаться в таком виде перед будущим тестем и тёщей мне было не айс. Но подумав, что голод не медведь, в лес не убежит, я нажал кнопку звонка уже знакомой калитки. На мою удачу дверь открыл Иван Данилович.

— Добрый день, — пробурчал я, увидев растерянный взгляд отца Тамары. — Вот со Старостиным поругался, посоветоваться бы, деньги имею.

Я показал десять рублей, и будущий тесть расплылся в улыбке, глазки забегали, мозговые извилины зашевелились.

— Деньги это хорошо, — засуетился он, — ты вот что, проходи на летнюю кухню, я сейчас чая тебе с бутербродом организую, а сам слетаю куда надо, пока Ксения Алексеевна из Москвы не приехала. Молодец, что зашёл, посоветоваться в нашей стране Советов — это наиправёйшее дело.

Примерно через полчаса, когда на столе появилась сковородка с поджаренным шкварчащим салом с картошкой, солёные огурцы, свежий лучок и холодненькая бутылка волшебной огненной воды беседа разгорелась с новой силой. Иван Данилович приняв пятьдесят грамм для сугрева, несмотря на жару, разоткровенничался и расфилософствовался:

— Иногда, Володя, нужно уметь оступиться от принципов, чтобы потом переждать и снова гнуть свою линию. Вот ты со Старостиным полаялся? А почему? Потому что молодой!

— Нет, — коротко ответил я, уничтожая лучок, сало и картошку. — Николай Петрович говорит, что слишком много забиваю мячей. Как это получше сформулировать? — Задумался я на пару секунд. — Индивидуализм не красит будущего строителя коммунизма.

— А будет он, этот коммунизм? — Полушёпотом произнёс мой будущий родственник.

— Вам как мужу кандидат наук по научному коммунизму так рассуждать не к лицу.

— Эх, зелёный ты ещё, — Иван Данилович долил ещё огненной водицы фирмы «Столичная» в гранёный стакан. — Надо уметь различать, что говорит официальная пропаганда, что пишут мыслители прошлого, и что есть истинная жизненная правда. А коммунизм — это…