Красно-белый. Том 5
Шрифт:
— Как самим? — развёл в руки стороны Гена Макеев.
— А так, — отмахнулся я, — мне сейчас коммерцией заниматься нельзя. Появился один высокопоставленный человек из Кремля, который просто мечтает разрушить всю мою футбольную карьеру. И если сцапают меня, то вас загребут до кучи.
— Вот это номер, — пробубнил круглолицый барабанщик Миша Филиппов.
— Поэтому с этого дня мы с вами сотрудничаем на добровольных началах, — сказал я. — Я пришёл, предложил вам свои песни, и вы их согласились исполнять. На это всё. Но чтобы наши усилия не пошли прахом, как приеду из
— Кого? — удивился Гена музыкант.
— Концертного директора, — улыбнулся я, встав со стула. — В общем, как приеду, позвоню.
Вдруг танцовщица Маша пустила слезу, либо по поводу моей судьбы, либо по поводу тернистого будущего музыкальной группы, и, бросившись мне на шею, разрыдалась.
— Спокойно-спокойно, — погладил я девушку по спине. — Выкрутимся. Безвыходных ситуаций не бывает. Сейчас не те времена, чтобы за простые песенки про любовь, впаяли пропаганду западного образа жизни. К тому же страна готовится к Олимпиаде, и дополнительные скандалы никому не нужны. Всё будет хорошо, — буркнул я и сам же себе не поверил.
Глава 4
Праздник по поводу золотых медалей чемпионата СССР, как только на низенькой сцене появились музыканты, перешёл на новый уровень веселья. Такой уровень в простонародье называют — танцы-шмансы-обжиманцы. И те парни, которые пришли в ресторан «Арбат» без подруг тоже не скучали. Ибо кроме полусотни человек, представляющих нашу красно-белую дружину, здесь отдыхали и другие компании людей, и среди них, поверьте на слово, хватало принятых во всех отношениях девушек и женщин. И как только «Мираж» заиграл песню «Музыка нас связала, тайною нашей стала», вся эта прекрасная часть рода человеческого устремилась танцевать.
— Чё загрустил? — пихнул меня в бок Саша Калашников, когда наш длинный столик опустел.
Кстати, у Калашникова в самом разгаре были романтические отношения с одной из солисток группы, крашеной блондинкой, Олесей. Чем обычно заканчиваются такие союзы между спортсменом и барышней из шоу-бизнеса, давным-давно известно, ничем хорошим. Но мой друг был молод, в меру безрассуден и не думал о будущем. И я его, между прочим, в этом не осуждал. Пройдут годы, и он ещё успеет построить отношения с добропорядочной домохозяйкой, отрастить живот и окопаться на дачном участке с клубникой, огурцами и помидорами.
— Из-за Машки что ли переживаешь? — усмехнулся он, кивнув на сцену, где в этот момент Маша пела, что всем уговорам твержу я в ответ, нас не разлучат, нет.
— Ты знаешь, кто такой Юрий Чурбанов? — буркнул я.
— Зять товарища Брежнева, — посерьёзнел мой друг.
— А кроме того покровитель московского футбольного клуба «Динамо», — добавил я. — Сашу Бубнова в интересах сборной давно бы к нам перевели, но Чурбанов упёрся руками и ногами. Более того, теперь у зятя товарища Брежнева появилась новая идея — собрать в «Динамо» футболистов, которые добудут ему золотые медали. И чихать он хотел на сборную, на чемпионат Европы и на московскую Олимпиаду.
— Он хочет перетащить тебя к себе? — дошло до Калашникова.
— Вот именно, — кивнул я. — Поговаривают,
— А с другой стороны, служить ведь всё равно придётся, — хмыкнул мой дружок по новосибирскому «Чкаловцу». — Потребуй у него «трёшку» в центе Москвы и «Волгу» последней модели. А ещё лучше «Мерседес» списанный из кремлёвского гаража. В Москве теперь будет два «мерса», у тебя и у Высоцкого.
— С дубу рухнул? — прошипел я. — Иди лучше потанцуй, проветри мозги. После 82-го года так и быть отслужу, хоть в «Динамо», хоть в ЦСКА. В следующем году Олимпиада, Европа, в 82-ом чемпионат Мира, плюс Еврокубки. У нас сейчас не команда, а огнище, а в «Динамо» — болото.
И в этот момент музыканты доиграли про музыку, что нас связала, и солистка Маша, поздравив наш «Спартак» с золотыми медалями чемпионата, объявила следующую песню — «Кленовый лист». В прошлый раз, во время творческой встречи в Тарасовке, эта вещица пришлась по душе братьям Старостиным. Даже Николай Петрович мне как-то сказал, что твой «Кленовый лист» не хуже Пушкина. «Вот ведь черти, — усмехнулся я. — С листа играют. Я ведь им только полчаса назад отдал текст и музыкальные аккорды. На ходу подмётки рвут, трубадуры».
— Разрешите пригласить вас на танец? — обратилась ко мне симпатичная девушка примерно 25-и лет от роду в такой мини-юбке, что если не хочешь танцевать, то всё равно пойдёшь.
— Иди, сам мозги проветри, — шепнул мне на ухо Саша Калашников.
— Я-то подуй, — хмыкнул я, — потому что у меня есть что проветривать. Давайте потанцуем, как-никак сегодня праздник, — улыбнулся я незнакомке и, стараясь не смотреть на её эффектные ноги, встал из-за стола.
В путь-дорогу птицам пора,
Птицам снится юг, — очень красиво затянули на три женских голоса солистки моего «Миража», который, между прочим, пока ещё пел живьём:
Жёлтый лист кленовый вчера
Сел в ладонь мою…
— А вы, правда, футболист Владимир Никонов? — спросила незнакомая барышня, плотно прижавшись в танце к моему мускулистому телу. — Я вашу фотографию видела в каком-то журнале.
— Это был не журнал, а еженедельник «Футбол-Хоккей», — смущенно улыбнулся я. — Какой-то папарацци щёлкнул, когда мы радовались победе над финнами и попаданию на чемпионат Европы. Странно, что молодые и красивые девушки листают подобную литературу.
— А по-вашему мы должны листать, как вы выразились, журнал «Крестьянка»? — вскинула одну бровь большеглазая незнакомка. — Извините, забыла представиться, меня зовут Милана.
— Очень приятно, очень милое имя, — буркнул я. — В принципе, листайте все, что вам заблагорассудиться. Кстати, чем вы ещё занимаетесь, кроме танцев и листания на досуге футбола и хоккея? — спросил я скорее из вежливости, чтобы не выглядеть зазнавшейся звездой спорта.
— Тружусь, как и все советские люди, — тяжело вздохнула Милана. — Демонстрирую новинки одежды в ГУМе. Бывает, выезжаем на ВДНХ. Летом работаем в парках культуры и отдыха.